Лин фон Паль - Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции

Живописного Хрущева сменил герой анекдотов Брежнев. Маленький человек на переднем плане отечественной истории, который больше всего любил ордена и медали. Он пытался держать в узде страну, которая больше не желала светлого будущего, которое никогда не настанет. Люди просто хотели жить так, как живут в соседних странах, хотя бы и социалистических. Разок посетив какую-нибудь Венгрию или Польшу, они навсегда запоминали, как пахнет воздух свободы. А уж о западном мире и говорить не приходится – это был совершенно другой, счастливый мир. От СССР в правление Брежнева открещивались даже коммунисты: китайцы – поскольку их Мао был бо́льшим радикалом, чехи – поскольку их Дубчек был бо́льшим гуманистом. Наивный, он говорил о коммунизме с человеческим лицом. И получил в 1968 году в Праге танки. Почему? Потому что у коммунизма не может быть человеческого лица, у него – лицо победившего гегемона.

В нашей же отчизне чешские события породили первый бунт интеллигенции, когда 8 молодых людей вышли на площадь, точно следуя песенке Галича о декабристах. Только не на Сенатскую, как те, а на Красную. Протестовать против подавления Пражской весны советскими танками. Они ничего не громили, ничего не сжигали. Они отлично знали, какие последствия влечет их вполне мирная акция. Но – вышли. «Можешь выйти на площадь?» – спрашивал Галич. Они – смогли. И получили за свой выход тюремные сроки. И с того 1968 года стало шириться и расти движение диссидентов, которые позднее «разбудили Ельцина».

Крупных бунтов и восстаний при Брежневе не было. Зато были политические, а по сути – идиотические, как восстание на противолодочном корабле «Сторожевой». Уж одно то, что возглавил восстание замполит корабля, говорит о многом.

Первая же акция диссидентов состоялась еще в 1965 году, в самом начале брежневской эры, когда на Пушкинской площади люди вышли на антиправительственный митинг и не только не боялись это делать, а даже гордились тем, что они это делают. А в 1966 году была спешно введена в Уголовный кодекс новая статья под номером 190 – о клевете на советский государственный и общественный строй. Ну не всем же шить «антисоветскую агитацию и пропаганду»?! Любой протест, самый мирный, под нее теперь подпадал. У власти появился механизм для борьбы с инакомыслием. Та же статья вводила уголовное наказание и за намеренную порчу советского герба или флага. Эта 190-я была замечательная статья: по сути антисоветские действия она толковала как нарушение общественного порядка: собралась группа протестующих – значит, мешает движению граждан по улице, идет колонной по проезжей части – мешает работе транспорта, стоит пикетом у государственных учреждений – мешает работе государственных учреждений, отказывается расходиться – проявляет неподчинение представителю власти! Чудо, а не статья! А в довесок к чудесной статье были до предела расширены полномочия КГБ: теперь этот карательный орган обязали вести с населением профилактическую работу, то есть таскать на допросы, которые назывались профилактическими беседами, и граждан страны стали брать «под колпак». Начал активно трудиться и брежневский политический сыск. Органы навербовали такое количество секретных сотрудников, что, пожалуй, им могли бы позавидовать сталинские соколы! И недаром настольной книжкой инакомыслящих стала книга Джорджа Оруэлла «1984» – родина в ней была до боли узнаваема.

Крупных бунтов и восстаний при Брежневе не было. Зато были политические, а по сути – идиотические, как восстание на противолодочном корабле «Сторожевой». Уж одно то, что возглавил восстание замполит корабля, говорит о многом.

В канун всенародного праздника 7 ноября на «Сторожевом» демонстрировали революционный фильм – «Броненосец Потемкин». Именно после этого провокационного «кина» замполит Валерий Саблин и начал мятеж, объявив своей команде, что намерен вести «Сторожевой» с рейда в Риге в город-герой Ленинград для выражения протеста против отклонения от ленинской линии партии в строительстве социализма. В городе-герое Ленинграде он собирался поставить «Сторожевой» аккурат бок о бок с «Авророй». Сразу по прибытии в Ленинград Саблин собирался потребовать доступа в открытый телеэфир и обратиться прямо к Брежневу, изложив свои взгляды на суть извращений ленинского курса. Этот бред поддержала большая часть офицерского состава и матросы! Несогласным он предложил самозапереться в каютах. И корабль пошел… Но одному матросу, явно несогласному, удалось тайком перебраться на соседнюю подлодку, так что уход корабля незамеченным не остался. Да и Саблин своих действий не скрывал: он лично радировал командованию, что родине не изменяет, а изменяют те, кто с ним не согласен. Подняв над «Сторожевым» красный флаг революции, как над кинематографическим броненосцем, Саблин взял курс на Ленинград.