Лин фон Паль - Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции

Если в 1930 году хозяйства отчитались о неплохом урожае, это вовсе не означало, что плоды трудов достанутся колхозникам. Плоды распределялись по трудодням, а трудодни рассчитывались местным начальством. И те, кто составлял отчеты и проводил коллективизацию, получили плоды хорошие, а рядовые крестьяне, пусть и с трудоднями, – плохие. Уже в 1931 году многие жили впроголодь.

Наступающей коллективизации боялись, а коммунистов ненавидели. Весной 1931 года неожиданно для большевиков вспыхнуло крестьянское восстание в Восточной Сибири, в известном еще царской каторгой Нерчинско-Заводском районе. Восстал целый куст сел, хотя восставших было немного – около 150 человек. Доведенные до отчаяния нищетой, они образовали партизанский отряд и «прогулялись» по окрестным деревням, сжигая сельсоветы, избивая коммунистов, даже напали однажды на пограничников. Очень интересны лозунги этого небольшого восстания: «Против советской власти!», «Против насилия!», «Против раскулачивания!», «Освободим крестьян от хлебозаготовок и лесозаготовок!», «Да здравствуют единоличники!», «Идем против коммунистов и коммуны!». Восстали они 8 апреля, а разбиты были 18 апреля и с весны до глубокой осени прятались в тайге, а потом бежали в Маньчжурию.

Наступающей коллективизации боялись, а коммунистов ненавидели. Весной 1931 года неожиданно для большевиков вспыхнуло крестьянское восстание в Восточной Сибири, в известном еще царской каторгой Нерчинско– Заводском районе. Восстал целый куст сел, хотя восставших было немного – около 150 человек.

Бунтовали не только сибиряки, но все восстания были очень и очень малочисленными. Открыто выступать против власти с ее мощной карательной машиной люди уже боялись. Время относительной свободы, Гражданская война, кончилось уже десять лет назад, а большевики стали не альтернативой, а единственным вариантом власти. И крестьянам приходилось принимать условия, навязанные этой властью, и жить под ее диктовку. Так что очень неохотно, но они «вынужденно коллективизировались». При этом 1931 год показал, что надежды на процветание коллективных хозяйств несколько туманны. Весной 1932 года многим было нечего есть и нечего сеять. Изголодавшиеся крестьянки полтавского села Часниковка разгромили амбары на станции Сенча и унесли 37 мешков пшеницы, а спустя пару дней повторили налет и унесли 150 пудов кукурузы. Милиция по толпе не стреляла: толпа вся была женская. Подобные акции крестьяне и крестьянки проводили по всей Украине. Все надеялись на август.

Но, когда дошло до уборки урожая 1932 года, вдруг оказалось, что даже в самых плодородных районах государственный план по сдаче сельхозпродукции выполнен не будет. Правительство тут же откликнулось привычными распоряжениями: отобрать все, но государству положенную дань – сдать. Вот и отобрали все. Когда люди стали реально голодать, власти испугались, что ограбленные жители выйдут бунтовать, и тогда охваченные голодом районы стали срочно оцеплять войсками. Люди, по сути, оказались в резервации. Они ели все, что можно было есть, – даже траву, кору, варили кожаные ремешки. Целые семьи пухли от голода. Многие пытались воровать с колхозных полей и тут же попадали в руки особистам. В деревнях съели всю живность, даже кошек и собак. Некоторые в отчаянии ели человечину (трупов было более чем достаточно) и тут же шли под суд за каннибализм.

Страшнее всего выглядел этот «объявленный» голод на Украине. Вся республика была разбита на районы, которые охранялись войсками, и при попытке «перейти границу» солдаты открывали огонь. Страдали не только крестьяне, страдали и горожане – им тоже вдруг оказалось нечего есть, особенно в небольших городках. В то же время был брошен клич: «Все на борьбу с голодом!» В Лиге Наций с призывом помочь голодающей России выступил известный полярный исследователь Нансен, однако желающих помочь оказалось немного, а самого Нансена из Лиги Наций тут же отозвали. Западные страны не собирались помогать государству, торгующему зерном. Стране пришлось изыскивать внутренние резервы и… не давать голодающим бежать с земель, охваченных голодом. Очевидно, боялись не только паники, но и того, что голод охватит наряду с черноземными областями и весь СССР. Конечно, какие-то меры принимались: в некоторых местах проводились акции вроде спасения от голода детдомовских детей, закупили зерно в Персии, но только получила это зерно не голодающая Украина, а Дальний Восток.