Лоуренс Рис - Темная харизма Адольфа Гитлера. Ведущий миллионы в пропасть

Реальных свидетельств тому, что Сталин сотрудничал с какой-либо еврейской группировкой, не было. Но риторика Гитлера была настолько уверенной, что на многих слушателей она подействовала. Одним из преимуществ идеи тайного еврейского «заговора» было то, что любые неувязки в своих утверждениях можно было списать на то, что евреи стремятся все запутать и скрыть «истину». Для молодого человека, такого как Йоханнес Хассебрек, подобные рассуждения предлагали своего рода облегченный способ понимания мира. Он говорит, что был «полон благодарности» ‹7›за предоставленное ему «интеллектуальное руководство». До того как вступить в ряды нацистов и СС, он и его товарищи постоянно «сбивались с толку». Они «не понимали», что происходит вокруг, ведь «все было чрезвычайно запутано». Теперь же им предложили «набор простых идей», которые они понимают и в которые могут верить.

Ютта Рюдигер, которая в 1937 году уже была лидером «Лиги немецких девушек», говорила, что Гитлер «обращался к молодежи так просто и так понятно — я думаю, в этом заключался его талант, — что они прекрасно следили за ходом его мысли, и даже самый простой человек отлично понимал его слова» ‹8›. И поскольку он изъяснялся так просто и доступно, его расистские взгляды казались правдивыми. «Однажды, например, — вспоминает Ютта Рюдигер, — он сказал: „В Африке люди могут просто лежать под банановым деревом“ — это, наверное, немного преувеличено, но тем не менее — „и бананы будут падать им прямо в рот. А здесь, в Германии, мы вынуждены заготавливать продукты на зиму. Мы должны быть уверены в том, что в наших подвалах достаточно угля и картофеля, и для этого нам нужно работать“».

С каждым годом своего пребывания у власти Гитлер все более усиливал процесс перевооружения Германии и все больше сосредоточивался на задаче, которую открыто выразил в «Майн кампф»: захватить территорию Советского Союза для того, чтобы создать мощную нацистскую империю на Востоке.

Для тех, кто сталкивался с Гитлером в работе и на отдыхе, таких как Герберт Деринг, член СС и управляющий резиденции Гитлера в Бергхофе в Баварии, было очевидно, как именно Гитлер воспринимает сам себя. «Он видел себя спасителем западного мира, поскольку в то время, при Сталине, коммунизм был очень силен. И Гитлер считал, что его призвание — спасти западный мир» ‹9›.

В 1936 году, за год до своей знаменитой Нюрнбергской речи, в которой он заявит об угрозе, исходящей от «еврейско-большевистского» руководства в Москве, Гитлер изложил схожие идеи, апокалиптические по своей сути, в секретном меморандуме — в нем он прямо заявил, что сама судьба ведет Германию к военному противостоянию с Советским Союзом. Даже в этом документе он связывает советское руководство с еврейским заговором — демонстрируя всем, кто еще сомневался, свою искреннюю веру в эту бредовую идею. «После Французской революции, — пишет он, лишний раз подчеркивая, что история была его любимым школьным предметом, — мир неизбежно катится к новому конфликту, который будет вызван необходимостью предотвратить попытки большевиков заменить нынешних лидеров общества на представителей мирового еврейства» ‹10›.

В этой записке он заходит значительно дальше, чем в открытом выступлении в следующем году в Нюрнберге. Гитлер, как и Геббельс, осознавал, что общественным мнением следует управлять не спеша. «Пропаганда похожа на военную колонну, — говорил Геббельс своему референту Вильфриду фон Овену, — она должна двигаться к цели под надежной военной защитой. Она должна определять скорость движения по самому медленному подразделению» ‹11›.

В ходе одного из все более редких заседаний правительства, 4 сентября 1936 года, Гитлер ознакомил свой Кабинет министров с содержанием этой записки. Геринг с его склонностью к воинственным фразам заявил, что записки Гитлера «подтверждают, что столкновение с Россией неизбежно» ‹12›и что Германия должна активно готовиться к войне. Энтузиазм Геринга объясняется глубокой верой в харизматичное руководство Гитлера. Все планы могут быть воплощены в жизнь, считал Геринг, потому что «благодаря гению фюрера вещи, которые казались абсолютно невозможными, очень быстро становятся реальностью» ‹13›.

Подобное отношение, под девизом «нет ничего невозможного», типично для Геринга — неисправимого авантюриста. «Среди всех крупных нацистских лидеров Герман Геринг казался мне самым симпатичным, — пишет в мае 1937 года сэр Невил Гендерсон, посол Великобритании в Берлине. — Во время любого политического кризиса он был беспощаден, как на войне. Однажды он сказал мне, что англичане, которые вызывают у него подлинное восхищение, — это пираты, такие как Фрэнсис Дрейк, и он упрекал нас в том, что мы стали слишком цивилизованными. Фактически, он сам был типичным жестоким пиратом, но при этом обладал некоторыми привлекательными качествами, и я должен откровенно сказать, что испытывал к нему настоящую личную симпатию» ‹14›.