Е. Кузьмишин - Калиостро и египетское масонство

22 августа в полвосьмого утра комиссар, унтер-офицер и восьмеро полицейских вошли в мой дом. Погром начался прямо в моем присутствии. Меня заставили открыть все секретеры и конторки, а все мои эликсиры, бальзамы и драгоценные настойки стали добычей полицейских, которым доверили мое сопровождение.

Я просил комиссара, г-на Шенона-младшего, позволить мне воспользоваться моим экипажем, но он бесчеловечно отказал мне даже в этой мелочи. Меня тащили по городу пешком, на виду у всех, полдороги до Бастилии, и только на половине пути к нам подъехала обшарпанная карета, и мне была оказана милость тем, что я получил право в нее сесть. Потом опустили подвесной мост, и я оказался в заключении.

Моя жена подверглась такому же обращению. Здесь я остановлюсь и не стану описывать все то, что довелось мне пережить. Я пощажу чувства читателя, отказавшись от описания картины столь же ужасной, сколь возмутительной. Я позволю себе сказать лишь одно, и я призываю Небо в свидетели, что слова мои истинны. Если бы мне был предоставлен выбор между мимолетной болью казни и полугодом в Бастилии, я без колебания сказал бы: «Ведите меня на плаху!».

Поверит ли кто-нибудь в то, что невинность может пасть жертвой столь трагической судьбы, что положение prise de corps впору почитать чуть ли не посланным Небесами счастьем?

Таково мое положение. Через пять месяцев пленения я получил наконец уведомление об изданном на мой счет указе, и пристав явился предо мной подобно Ангелу Небесному, снизошедшему в мое узилище, дабы возвестить мне о праве на адвоката и на защиту своих чести и свободы.

Указ датирован 15 декабря и оглашен мне 30 января, и в тот же день я подвергся допросу. Я полагаю, что обязан, в силу данного мной обязательства явить всем свой истинный облик во всей полноте, представить обществу текст этого допроса, ведь он дает точное представление о моем характере, моей невиновности и сути возводимых на меня обвинений. Все написанное здесь записано по памяти, но память у меня хорошая, и я могу заверить читателей в том, что здесь не пропущено ничего важного.

Вопрос: Каков ваш возраст?

Ответ: 37 или 38 лет.

В.: Ваше имя?

О.: Александр Калиостро.

В.: Место рождения?

О.: Не могу сказать точно, родился ли я в Медине или на Мальте; со мной всюду путешествовал наставник, который сообщил мне, что я благородного происхождения и что я потерял отца и мать в возрасте трех лет и т. д.

В.: Сколько времени вы в Париже?

О.: Я прибыл сюда 30 января 1785 г.

В.: Где вы поселились по приезде?

О.: В Пале-Рояль, в меблированных комнатах, и там я прожил около двадцати дней.

В.: Когда вы прибыли в город, были ли у вас средства на обживание?

О.: Более чем достаточные, я привез с собой почти все для этого необходимое.

В.: Где вы поселились?

О.: На рю Сен-Клод близ Бульвара.

В.: На кого записан этот дом, на вас или на принца?

О.: Я попросил г-на де Карбоньер прочитать договор, потому что ранее я никогда и нигде в мире с этим не сталкивался. По этой же причине я попросил г-на де Карбоньер сделать все необходимые распоряжения и уладить вопрос с отделкой дома, арендой экипажа и т. д. и т. д. Время от времени я снабжал его суммами, потребными для оплаты различных расходов, о которых он мне затем отчитывался.

В.: За чей счет вы существовали?

О.: Только и исключительно за свой.

В.: Но принц же ходил к вам обедать?

О.: Пусть он и приходил в мой дом, все равно все расходы оплачивал я. Иногда, впрочем, когда он приходил на обед и приводил с собой друзей или протеже, он просил их приносить из его дома пару кушаний. Но в любом случае, несмотря на это, я никогда не забывал оплачивать своему повару все сделанные за день покупки.

В.: Вы встретились с принцем сразу по приезде?

О.: Нет, лишь два или три дня спустя.

В.: Что он вам сказал, когда вы встретились в первый раз?

О.: Он убеждал меня осесть в Париже и больше не путешествовать.

В.: Принц приходил к вам обедать каждый день?

О.: Поначалу он редко приходил на обед, но затем стал бывать у меня по три-четыре раза в неделю.

В.: Вы были знакомы с женщиной по фамилии ле Мотт?

О.: Конечно. Впервые увидев меня, она сообщила, я мог видеть ее в мужской одежде у своего порога в Страсбурге, мол, она тогда спросила у меня, известно ли что-нибудь о маркизе де Буленвийере, а я якобы ответил, что он в Саверне, и тогда она в тот же день поехала догонять его.