Малколм Барбер - Процесс тамплиеров

Но и на этом деятельность комиссии в первый день слушаний не закончилась: были получены тайные сведения о появлении в Париже некой группы людей, выражающих желание защищать орден; люди эти были задержаны. Жан де Плюблаве, прево парижской крепости, подтвердил, что по приказу Королевского совета им были задержаны семь человек в мирском платье, про которых ему стало известно, что это беглые тамплиеры, явившиеся в Париж с деньгами, чтобы найти адвокатов и советчиков и защищать орден. Он уже применил пытку к двоим из них, но ни в чем предосудительном они не признались. Члены комиссии приказали доставить этих семерых немедленно. Первым давал показания некто Пьер де Сорне Из Диоцеза Амьена, который сказал, что пробыл в ордене всего три месяца до начала арестов, однако сам арестован не был, поскольку за две недели до этого успел бежать. Он никогда не знал и не слышал о каких-либо извращениях или злодеяниях среди членов ордена, а в Париж явился исключительно в надежде подзаработать, поскольку стал «безвестным жалким попрошайкой», но отнюдь не для защиты ордена в суде. Остальные шестеро также не выразили никакого желания защищать орден, хотя двое сказали все же, что состоят на службе у тамплиеров из графства Эно и были посланы выяснить, что происходит в Париже, и доложить об этом своим хозяевам. Поскольку Пьер де Сорне был единственным членом ордена среди этих семерых, он был задержан, а остальных комиссия приказала отпустить4. Итак, в субботу 22 ноября комиссия наконец заседала долго и плодотворно; день начался со лживых заверений епископа Парижского, а закончился полным конфузом Пьера де Сорне, бывшего тамплиера, ныне почти нищего, вынужденного буквально побираться в окрестностях Парижа в поисках работы.

Следующим перед комиссией выступал Жак де Моле. Происходило это в среду 26 ноября, после того как весь понедельник комиссия заседала впустую, ибо ни один свидетель так и не явился. Выступление великого магистра было значительно более драматичным, чем речь Пейро. Когда де Моле спросили, хочет ли он защищать орден, он ответил, что орден этот был учрежден Святым Престолом и получил от него соответствующие привилегии, так что он просто не в состоянии поверить, чтобы Римская церковь теперь пожелала уничтожить тамплиеров, особенно если учесть, что решение об отлучении от церкви императора Фридриха II отложено на 32 года. Да, он готов защищать орден, хотя и не уверен, сумеет ли сделать это, я сомневается, под силу ли это одному человеку. Однако же «все — и он сам в том числе — сочтут его жалким отщепенцем, если он не станет защищать свой орден, от которого на его долю выпало так много милости и чести». Он понимает, что это будет нелегко, ибо он в плену у святейшего папы и короля и не имеет средств для защиты.

Поэтому он просит разрешения обратиться к братьям за советом и помощью Ведь основная его цель — сделать так, чтобы правда об ордене стала известна не только самим тамплиерам, но и повсеместно — всем правителям, князьям, прелатам, герцогам, графам и баронам.

Поскольку дело было «спорным», а у Жака де Моле в качестве советчика был лишь один брат-служитель, члены комиссии посоветовали ему «как следует» обдумать слова защиты, помня об уже сделанных им ранее признаниях. Однако они были готовы выслушать его и даже предоставили необходимую для подготовки отсрочку, намекнув, правда, что «в тех случаях, когда речь идет о ереси и оскорблении веры, суду надлежит действовать согласованно, решительно и без излишнего шума, вызываемого спорами защитников и обвинителей».

Чтобы дать Жаку де Моле возможность как можно лучше построить защиту, были оглашены некоторые документы, включая энциклики папы как относительно целей и прав данной комиссии, так и относительно всего процесса. Когда зачитывали протокол допроса великого магистра тремя кардиналами в Шиноне в августе 1308г. и, в частности, его признания, де Моле не смог скрыть охватившего его волнения. Он дважды перекрестился, «совершенно ошеломленный, казалось, собственным признанием и тем, что говорилось в упомянутых выше энцикликах святейшего папы», а затем заявил, что вынужден будет кое-что пояснить по этому поводу в присутствии некоторых лиц, явно имея в виду кардиналов, которые допрашивали его в Шиноне. Члены комиссии, оскорбленные этим заявлением, сказали, что здесь не место для выяснения отношений. Де Моле ответил, что отнюдь не намеревался ни с кем выяснять отношения, «однако это, возможно, было бы угодно Богу, ибо справедливость должна восторжествовать; она не чужда даже сарацинам и татарам, которые отрезают головы злодеям и лжесвидетелям или же вспарывают им животы». Тон членов комиссии стал ледяным, когда они заявили ему в ответ, что «церковь судит тех еретиков, которые еретиками признаны впервые, а упорствующих в ереси передает во власть светского правосудия» .