Малколм Барбер - Процесс тамплиеров

Поскольку и сами члены ордена, и их имущество находились целиком во власти короля, да и на проводившиеся епископальные расследования огромное влияние оказывали его помощники, Филипп IV, должно быть, чувствовал себя в высшей степени уверенно и в отношении предстоящих слушаний дела тамплиеров на папской комиссии. Ранее в том же году он отослал Клименту список лиц, которых следовало в эту комиссию включить, и просил папу не вносить в этот список никаких изменений70, так что, разумеется, нужные ему люди среди восьми членов комиссии имелись. Председателем был Жиль Аселен, архиепископ Нарбонский, уже выступавший перед папой с публичными нападками на орден и в поддержку Плезиа-на во время слушаний в Пуатье в 1308 г. Его, конечно же, следует причислить к ближайшим советникам короля. Гийом Дюран, епископ Мандский, и Гийом Бонне, епископ Байё, также были ставленниками короля; первый к тому же принадлежал к семье отъявленных роялистов, а второй получил пост епископа, по сути, из рук Филиппа. В 1309-1311 гг., когда комиссия начала свою работу, Жиль Аселен и Гийом Бонне часто отсутствовали на ее заседаниях в связи с различными поручениями короля. Рено де ла Порт, епископ Лиможа, значительно меньше был связан с монархом, однако не похоже, чтобы он был его противником, ибо, как показывает случай с Бернаром Сэссе, во Франции начала XIV в. противникам Филиппа было просто не удержаться на своих постах. Таким образом, половина комиссии состояла из французских прелатов. Из остальных явными королевскими назначенцами не являлись только Маттео Неаполитанский, папский нотариус, и Жан де Монтлор, архидиакон Магелона. А вот двое других — Жан де Мантуя, архидиакон Транта, и Жан Агарни, прево Экса, — явно были связаны с ближайшим королевским окружением. Жан де Мантуя был финансовым контролером Пьетро Колонны, одного из важнейших про-французских кардиналов, члена того самого семейства, которое помогало Ногаре во время нападения на Бонифация VIII в Ананьи, а Жан Агарни в прошлом был прокуратором королей Неаполитанских из Анжуйской династии при папском престоле71. Следует отметить, что Жан Агарни так и не принимал участия в заседаниях комиссии по уважительной причине — он занимался сбором папской десятины на юге Франции72.

Комиссия, без сомнения, была составлена так, как того желал король, однако ход событий показывает, что именно король, а не папа, всячески препятствовал ее деятельности. Заседания комиссии начались 8 августа 1309 г. в монастыре Сент-Женевьев — т. е. только через год после того, как папа санкционировал ее деятельность и всем французским прелатам были разосланы папские энциклики с разъяснением функций комиссии и с повелением всем тамплиерам и прочим свидетелям явиться 12 ноября в епископский дворец в Париже. Прелаты должны были обеспечить повсеместное оглашение этого письма в своих диоцезах — в кафедральных соборах, в крупных церквах, в учебных заведениях и на заседаниях курии, а также в приорствах тамплиеров и в тех местах, где пребывали взятые под стражу члены ордена73.

Итак, в Йреду 12 ноября комиссия собралась в епископском дворце. Присутствовали лишь пятеро ее членов: Маттео Неаполитанский и Жан де Монтлор отсутствовали по неизвестным причинам. В парижский особняк Маттео послали нотариусов разузнать, не дома ли хозяин, однако там им сообщили, что он вместе с Жоффруа дю Плесси, папским нотариусом, находится в Балле в диоцезе Парижа. От Жана де Монтлора было получено письмо с уведомлением о том, что он болен, захворал по дороге в Париж и просит начинать работу без него. Поскольку папская булла позволяла комиссии начать работу даже в составе двух человек, то слушания начались, однако… никто из свидетелей так и не появился. Прождав до обеда, они велели Жану, судебному приставу, «громко объявить», что, если кто-либо желает предстать перед комиссией со свидетельскими показаниями, его готовы выслушать. Однако никакие «громкие объявления» не помогли. Так что члены комиссии решили отложить работу до завтра74. Начало оказалось не слишком удачным.

То же повторилось и в четверг, и в пятницу, и в субботу, а потом и в понедельник и вторник следующей недели. Во вторник проверка откликов на разосланные годом раньше распоряжения относительно работы комиссии и целей ее создания показала, что многие прелаты (или их секретари) даже не удосужились ответить. Ответа не прислал даже епископ Парижский. Естественно, пришлось назначить отсрочку до субботы, 22 ноября, а епископу Парижа было послано уведомление — он должен был безотлагательно выполнять все требования комиссии, например, приказать королевским чиновникам и тюремщикам, чтобы они доставили пред светлые очи комиссии любого, кто захочет дать показания по поводу ордена, «но только в случае его добровольного желания». Наконец, в субботу епископ Парижский явился собственной персоной. Он ездил туда, где содержались великий магистр и генеральный досмотрщик ордена (т. е. в Шинон), и возил с собой папские энциклики и буллы, учредившие данную комиссию, дабы прочесть все это вслух руководителям ордена и остальным тамплиерам, содержавшимся в той же тюрьме. Жак де Моле и Гуго де Пейро выразили желание предстать перед папской комиссией, и «некоторые из братьев с пылом заявляли, что очень хотели бы выступить в защиту упомянутого ордена». Соответственно, Филипп де Воэ и Жан де Жанвиль тут же получили приказ доставить их, и в тот же день привели на заседание комиссии семерых тамплиеров, включая Гуго де Пейро75.