Игорь Зимин - Люди Зимнего дворца. Монаршие особы, их фавориты и слуги

М. М. Мандт (1799–1858). Россия. XIX в.

С 1839 г. решающее слово оставалось за М. М. Мандтом и при лечении императрицы Александры Федоровны, когда он очень резко полемизировал со своими коллегами. По свидетельству М. А. Корфа, «петербургские врачи летом 1845 г. объявили, что у императрицы – аневризм в сердце, угрожающей ежеминутной опасностью ее жизни. Но всемогущий Мандт, возвратившийся в это время из-за границы, решил своим диктаторским тоном, что все это вздор, что аневризмы и в помине нет, что вся болезнь заключается в биении сердца и что против этого лучшее средство провести зиму в теплом, благорастворенном климате… Приговор Мандта был, как всегда, законом для государя» [753]. В результате Александра Федоровна отправилась в Италию и Францию.

Влияние Мандта было настолько велико, что Николай I никому из медиков, кроме Мандта, не доверял. Когда в марте 1845 г. царь заболел (сильные приливы крови, головокружение и колотье в боку), Мандт уже собирался ехать в отпуск в Пруссию. Однако, поскольку «государь к нему одному имел полное доверие, то он должен был отложить свой отъезд» [754].

В декабре 1845 г. Николай I вновь серьезно заболел («Сделался род катаральной болезни, сопряженной с расстройством желчного отделения»). В феврале 1848 г. Николаю I снова нездоровилось. Дело в том, что царь «по странной привычке ходил при панталонах без подкладки, не носил и подштанников», в результате чего натер себе ногу повыше колена, и у него образовалась рана на левой ноге. К Мандту он обратился не сразу, отчего «растравил рану» и «был вынужден несколько дней просидеть дома. В публике многие уже кричали против Мандта, утверждая, что государь, с тех пор как находится в его руках, беспрестанно хворает» [755].

«Медицинская монополия» М. М. Мандта проявлялась и в том, что он мог позволить себе надолго покидать Россию. Он был полностью уверен, что его никто не оттеснит от царя. Причиной частых и длительных отлучек было то, что жена Мандта «не могла переносить нашего климата» и поэтому жила вместе с детьми не в Петербурге, а во Франкфурте-на-Майне. Когда в феврале 1849 г. Мандт отпросился в отпуск на пять месяцев, «императору Николаю, при частых его хвораниях и при многолетней привычке и доверенности к своему лейб-медику, глубоко изучившему его натуру и вполне возобладавшему над его воображением, эта разлука была чрезвычайно неприятна» [756].

М. М. Мандт активно использовал методы гомеопатии, пропагандируя свою «атомистическую теорию». Кроме «атомистической теории», которую М. М. Мандт внедрял в практику, он использовал также лечение голодом. Как писала баронесса М. П. Фредерикс, «кроме водяного отвара и блюда картофеля или моркови, варенных на воде, он ничего не позволял есть, давая притом порошки, приготовленные большею частью им самим, особенно для пациентов, к которым он благоволил и которые нужны были ему для его целей, а что цель у него была, это, пожалуй, верно» [757].

Николай I на смертном одре в Нижнем кабинете Зимнего дворца

При всей пестроте приведенных оценок, пожалуй, можно утверждать, что Мандт являлся очень неплохим врачом и диагностом. Он сумел около 20 лет удержаться при Императорском дворе, где конкуренция за «близость к телу» была необычайно велика и каждая ошибка могла стоить карьеры. Мандт являлся одним из представителей клинического направления в медицине и внес определенный вклад в развитие русской терапевтической школы. Кроме того, он проявил себя как неплохой педагог и администратор.

С именем М. М. Мандта теснейшим образом связана история смерти императора Николая I. Внук Екатерины II, император Николай Павлович умер в своем Нижнем кабинете, на первом этаже северо-западного ризалита Зимнего дворца 19 февраля 1855 г. Его смерть оказалось внезапной не только для народа, но даже для ближайшего окружения царя. смерть императора казалась непонятной, странной, и эта странность питала самые причудливые слухи.

Начало болезни Николая I связано с его простудой на Рождество 1854 г. Однако, как он не раз уже делал, на сезонное недомогание император не обращал внимания и старался не показывать болезнь своему окружению. Видимо, им самим применялись какие-то традиционные методы лечения, поэтому январь 1855 г. прошел довольно спокойно. Как обычно, Николай Павлович пунктуально выходил на прогулку в 8 ч. 50 мин. утра, гуляя 30–40 мин. по Дворцовой набережной, а затем принимал доклады [758].