Игорь Зимин - Люди Зимнего дворца. Монаршие особы, их фавориты и слуги

К. А. Ухтомский. Аванзал. 1861 г.

Конечно, императорская семья – вершина айсберга, вокруг которой вращалась вся жизнь Зимнего дворца. Но при этом в Зимнем дворце, кроме постоянно живущих в нем слуг, имелись «приходящие» воинские чины, ежедневно заступавшие в суточные караулы по дворцу. Их, конечно, кормили по соответствующим нормам. Нормы были достаточные, но всем всегда хочется чего-либо вкусненького, как тогда говорили – «приварка». Поэтому так сложилось, что «в коридоре Зимнего дворца, поблизости Гауптвахты, для стоящих в карауле нижних чинов, а также разных дворцовых служителей с давнего времени производится днем торг на ларе хлебом, квасом и прочими харчевыми припасами во всей чистоте и опрятности, не делая никакого безобразия, а к ночи все оное убирается…» [423]. При этом торговали на «хлебном месте» не абы кто, а торговцы, получившие специальные «разрешительные билеты» от городских властей. И такая традиция, как следует из документа, повелась «с давнего времени».

Э. П. Гау. Дворцовый караул, спускающийся по Церковной лестнице Зимнего дворца. 1869 г.

Вполне возможно, в связи с тем, что кто-то из «большого начальства» наткнулся на эту «лавочку» «на ларе» в коридоре первого этажа Зимнего дворца и возмутился сим действом, возник «вопрос». Возмущенные «беспорядком» доложили министру Императорского двора, и князь П. М. Волконский попросил доложить, кто и чем торгует. Ему представили «копию с билета, данного торгующему в означенном коридоре Зимнего дворца крестьянину Степану Михайлову», и попросили разрешения «с тем, что, если позволено будет, тому крестьянину продолжить торг», причем с оговоркой, что «кроме тех припасов ни чем торга не производил». Последняя фраза весьма характерна. Вполне возможно, что офицеры опасались торговли не столько квасом и хлебом, как спиртным «из-под полы».

Начальство «по-людски» приняло во внимание и традиции, и просьбу хозяйственников, разрешив «производимый с незапамятных времен торг на ларе в коридоре Зимнего дворца подле Главной гауптвахты… для нижних чинов… дозволить продолжать и на будущее время… подпискою… не производить продажи горячительных напитков и не дозволенных торговлею вещей… поддерживая вокруг своего ларя надлежащую чистоту…» [424].

Если от «приварка» нижних чинов вернуться за царский стол, то следует подчеркнуть, что за этим столом предпочитали блюда, приготовленные из привозных продуктов. Как правило, редких или таких, которых в России не было, и не только в Зимнем дворце, но и в особняках «дворцового типа» богатейших дворян России. По большому счету, все эти «остендские устрицы», декорированные «пармскими фиалками», вполне понятны. Статус и деньги давали возможности.

Удивительно то, что к царскому столу выписывали из-за границы, вплоть до Александра III, и самые обычные продукты. Например, картошку из Англии. Ни больше, ни меньше. И выписывали ее через знаменитый магазин «Никольс и Плинке», что на Невском проспекте. В этом магазине можно было купить все, от карандашей до уникальных ювелирных изделий. Как это ни удивительно, первый в России универсальный магазин приторговывал и английской картошкой, поставлявшейся для царского стола.

В 1876 г. с этой картошкой произошел скандал, повлекший обширную деловую переписку и царскую «высочайшую волю». Дело в том, что 60 мешков (!!!) картошки «для царского стола», выписанные из Англии через магазин «Никольс и Плинке», не пропустили через таможню Санкт-Петербургского порта, вернув ее поставщику. Когда хозяйственники Зимнего дворца стали разговаривать с таможенниками на повышенных тонах, сбиваясь на истерику (картошка на кухне кончалась!!!), чиновники Таможенного департамента официально заявили, что не считают «себя вправе сделать распоряжение о пропуске означенного картофеля за силою Высочайшего повеления, последовавшего 11 апреля 1875 г., коим воспрещено, без исключения, водворение в Россию из-за границы картофеля» [425].

Высочайшее запрещение действительно имелось, и связано оно было с угрозой распространения в России «американского картофеля, пораженного насекомым», которое «не допуская никаких в этом отношении исключений, водворение во все русские и финляндские порты… картофеля, равно шелухи, листьев и отбросов картофеля… Соблюдение этих правил» возлагалось «на строгую ответственность подлежащих местных властей». Власти совершенно оправданно боялись распространения колорадского жука в России.