Константин Романенко - Если бы не сталинские репрессии!. Как Вождь спас СССР.

...Наша антисоветская военная организация в армии была связана с троцкистско-зиновьевским центром и правыми заговорщиками и в своих планах намечала захват власти путем совершения так называемого дворцового переворота , то есть захвата правительства и ЦК ВКП(б) в Кремле или же путем искусственного создания поражения на фронтах во время войны, чем вызвать замешатель­ство в стране и поднять вооруженное восстание...

...Я считаю, что Троцкий мог знать... что я возглавляю антисоветский военный заговор, и это послужило для него основанием направить ко мне Ромма... Сообщаю следствию, что в 1935 г. Путна привез мне записку от Се­дова (приемный сын Троцкого. — К.Р. ), в которой говорилось о том, что Троцкий считает очень желательным установление мною более близкой связи с троцкистскими командирскими кадрами. Я через Путна устно ответил согласием , записку же Седова я сжег» (ЦА ФСБ РФ, АСД № Р-9000 на Тухачевского М. Н. и др. «Следственное дело». Протокол допроса Тухачевского. От 26 мая 1937 года. Т. 1. Л. 15–19.).

Конечно, бывший маршал не был самоубийцей и не спешил раскрывать всю подноготную действий заговорщиков. Об этом свидетельствует протокол допроса Тухачевского от 27 мая: «...Должен сказать, что на допросе 26 мая я был неискренен и не хотел выдать советской власти всех планов военно-троцкистского заговора, назвать всех известных мне участников и вскрыть всю вредительскую, диверсионную и шпионскую работу, проведенную нами.

...Еще задолго до возникновения антисоветского военно-троцкистского заговора я в течение ряда лет группировал вокруг себя враждебно настроенных к соввласти, недовольных своим положением командиров и фрондировал с ними против руководства партии и правительства. Поэтому, когда в 1932 г. мною была получена директива от Троцкого о создании антисоветской организации в армии, у меня уже фактически были готовые преданные кадры, на которые я мог опереться в этой работе.

...Путна устно мне передал, что Троцким установлена непосредственная связь с германским фашистским правительством и генеральным штабом...

...В 1932 г. мною лично была установлена связь с представителем германского генерального штаба генералом Адамом. До этого Адам в конце 1931 г. приезжал в Советский Союз, и сопровождавший его офицер германского генерального штаба Нидермайер усиленно обрабатывал меня в плоскости установления с ними близких, как он говорил, отношений. Я отнесся к этому сочувственно. Когда я в 1932 г. во время германских маневров встретился с генералом Адамом, то по его просьбе передал ему сведения о размере вооружений Красной армии, сообщив, что к моменту войны мы будем иметь до 150 дивизий»[53].

Контакты Тухачевского с руководителем Рейхсвера С. Адамом происходили во время его поездок на маневры в Германию, а немецкий разведчик Нидермайер в указанный период являлся официальным представителем Рейхсвера и встречался с заместителем наркома как официальное лицо. Поэтому, не горя желанием открывать действительное содержание связей с немцами, подследственный переводил стрелку на менее опасные темы, чем работа на иностранную державу. В этот день он написал заявление:

«Помощнику нач-ка 5-го Отдела ГУГБ НВД Ушакову

Будучи следствием изобличен в том, что я возглавлял антисоветский военно-троцкистский заговор, мне ничего другого не оставалось, как признать свою вину перед советской властью, что я и сделал 26-го мая.

Но так как мои преступления безмерно велики и подлы, поскольку я лично и организация, которую я возглавлял, занималась вредительством, диверсией, шпионажем и изменяла Родине , я не мог встать на путь чистосердечного признания всех фактов, относящихся к заговору. Поэто­му я избрал путь двурушничества и под видом раскаяния думал ограничить свои показания о заговоре, сохранив в тайне наиболее важные факты, а главное, участников заговора.

Эта новая подлость... была развенчана следствием... Я решил на этот раз окончательно и бесповоротно вполне честно сознаться во всех моих антигосударственных преступлениях, назвать всех известных мне участников заговора, выдать все его планы. Прошу предоставить мне возможность, ввиду многочисленности фактов, о которых я должен показывать, продиктовать мои показания стенографистке, причем заверяю Вас честным словом , что ни одного факта не утаю, и у Вас не будет ни теперь, ни позже никакого основания упрекнуть меня в неискренности данного моего заявления. Тухачевский. 27.5.37»[54].