Альберт Манфред(Отв.редактор) - История Франции т. 2

Ни Робеспьер, ни Сен-Жюст не обманывались в оценке складывавшегося положения; они точно представляли силы противника, размеры опасности.

В начале термидора уже стали открыто арестовывать людей, близких к Робеспьеру, например гражданина Шалабра из коммуны Ванвр [85] Arch. Nat., F 7 , 4432, pl. 2. 15. . Кольцо заговора смыкалось все теснее. Робеспьер видел, как оттачивает против него ножи «лига всех клик», как метко назвал он этот комплот, как все ближе надвигается опасность. Он все видел, все слышал, но не действовал. Он не действовал потому, что понял, убедился в том, что революция, с которой он связал свою судьбу, свои надежды, не та. Она не повинуется больше голосу справедливости, заботе о народном благе. Она привела не к торжеству равенства и добродетели, а к господству пороков и богатства.

Историки много спорили о странном, нелегко объяснимом поведении Робеспьера накануне и во время событий 9 термидора [86] См. А. Mathiez. Eludes sur Robespierre. Paris, 1958 (особенно p. 184–213); Louis Barlhou. Le Neuf thermidor. Paris, 1926; К. П. Добролюбский. Термидор… Одесса, 1949; E. Soreau. A la veille du 9 Thermidor. Paris, 1933. . Здесь остается, конечно, широкое поле для догадок. Важно лишь обратить внимание, на наш взгляд, на то, что его знаменитое последнее выступление в Конвенте 8 термидора было до известной степени вынужденным. Не Робеспьеру принадлежала инициатива в этой битве; более того, он, видимо, не намеревался 8–9 термидора давать решающее сражение своим врагам. «Не думайте, что я пришел сюда, чтобы предъявить какое-либо обвинение; меня поглощает более важная забота, и я не беру на себя обязанностей других…» [87] M. Robespierre. Qeuvres copmletes, t. X, p. 546. В этих начальных словах его речи скрыто, видимо, больше, чем обычно полагали.

Последующие события 8–9 термидора известны до мельчайших деталей. Престиж Робеспьера был еще так велик, что в этом собрании, где большинство составляли его враги, эта грозная речь была покрыта громом рукоплесканий. «Сражение» в Конвенте 8 термидора закончилось ничем; оно не дало победы ни одной стороне. Почему? Да потому, что заговорщики не посмели открыто напасть на Робеспьера, а «Неподкупный» и не искал сражения, а следовательно, и выигрыша. Вечером он повторил эту речь у якобинцев, где она была принята восторженно. Но снова Робеспьер уклонился от практических действий, от самых простых мер подготовки к борьбе.

Вопреки намерениям Робеспьера, заговорщики, «термидорианцы», как их стали с этого дня называть, 9 термидора возобновили в Конвенте сражение. По тщательно разработанному заранее плану они сорвали доклад Сен-Жюста и в обстановке намеренно созданной сумятицы и шума провели решение об аресте Робеспьера, Кутона, Сен-Жюста и их друзей.

«Республика погибла. Настало царство разбойников!»-это были последние слова Робеспьера в Конвенте.

Но в последний час, когда, казалось, все было кончено, совершилось непредвиденное. Когда Робеспьер и другие руководители Революционного правительства уже были отвезены в разные места заключения, народ Парижа, санкюлоты столицы поднялись на их защиту. Они освободили арестованных и перевезли их в Ратушу — в здание Коммуны Парижа. Ночью Робеспьер, Кутон, Сен-Жюст, Леба, Робеспьер-младший вновь соединились — свободные, все вместе, окруженные народом.

Исследователи этих событий тщательно изучают, как вели себя разные секции и какие из них поднялись на защиту Революционного правительства [88] Здесь пришлось бы перечислять множество работ, начиная со старого исследования Н. И. Кареева (Н. И. Кареев. Роль парижских секций в перевороте 9 термидора. Пг. 1914) и кончая трудом Собуля (A. Soboul. Les sans-culottes parisiens…). . Обширные архивные материалы, находящиеся в распоряжении историков [89] Arch. Nat. F 7 , 4432, pl. 3, 4, 5, 6, 9; см. также F 7 4738 dos. 3 (Hanriot). Af. II, 47, pl. 364–367. , дают возможность весьма детально восстановить эту картину.

На наш взгляд, в анализе событий этого дня недостаточно принимается во внимание одно существенное обстоятельство. В отличие от предшествующих крупных народных восстаний — 10 августа 1792 г., 31 мая-2 июня 1793 г., политически долго и тщательно подготавливаемых, — народное движение 9 термидора возникло спонтанно, стихийно, без какого-либо плана, без руководителей. Их и быть не могло, так как это движение никем не предвиделось. Конечно, при общем соотношении классовых сил — не в Париже, а во всей стране — падение революционно-демократической диктатуры якобинцев было неизбежный!. Если бы оно не совершилось 9 термидора, оно произошло бы в другой день. Но тем замечательнее, тем убедительнее эта мгновенная и спонтанная реакция значительной части санкюлотов Парижа. В потоке противоречивых, сбивающих с толку сведений, поступающих в секции в этот смутный день, санкюлоты безошибочным революционным инстинктом сумели почувствовать главное: там, где Робеспьер, Сен-Жюст, Кутон — там революция. Защищая вождей якобинского правительства, они защищали и себя, защищали народ, саму революцию.