Евгений Марков - Славянская спарта

Молодой инженеръ заплатилъ тогда князю цѣну своего воспитанія и вмѣсто инженерства въ Черногоріи выпросилъ себѣ мѣсто консула въ Скутари. Другой, докторъ, учившійся въ Россія^ о Черногоріи, о нравахъ народа отзывается не иначе, какъ съ презрѣніемъ, отказывается наотрѣзъ жениться на черногоркѣ и даже по телеграммѣ князя не поѣхалъ сразу изъ Будвы лечить его дѣтей, и напрямикъ объявляетъ, что ни за что не станетъ служить въ Черногоріи. Въ Петербургѣ онъ былъ ассистентомъ у профессора Раухфуса въ институтѣ экспериментальной медицины принца Ольденбургскаго.

— Черногорцы стараго закала, безъ образованія, чудо что за люди! — заключила наша собесѣдница, — а образованные — нехорошій народъ: никакого патріотизма, никакихъ нравственныхъ, идеаловъ… Поссорятся или уѣдутъ въ чужія земли, сейчасъ начинаютъ писать брошюры, памфлеты противъ князя, противъ Черногоріи.

Конечно, все это факты сами по себѣ грустные. Они не новы намъ, русскимъ, хорошо знакомымъ съ тѣмъ же печальнымъ явленіемъ въ лицѣ многихъ нашихъ образованныхъ юношей, выходящихъ изъ крестьянскаго и духовнаго сословія. Очень можетъ быть, что при рѣзвомъ переломѣ исторіи, при переходѣ отъ патріархальнаго сельскаго быта къ городской цивилизаціи со всѣми ея утонченными соблазнами, явленіе это дѣлается своего рода роковою необходимостью, которой нельзя миновать ни одному народу. Но во всякомъ случаѣ подобныя явленія не слѣдуетъ приписывать внутреннему свойству научнаго образованія или цивилизаціи вообще; это только обычныя язвы, ее сопровождающія; истинную цивилизацію, въ ея основныхъ плодотворныхъ элементахъ, несомнѣнно можно осуществить безъ всякой примѣси роскошныхъ и себялюбивыхъ вкусовъ, безъ всякаго потрясенія ею тѣхъ глубоко-нравственныхъ началъ, которыя вызываютъ въ людяхъ непобѣдимую любовь къ родинѣ, непоколебимое чувство долга, уваженіе къ самому простому труду и добродушное довольство хотя бы слишкомъ скромными житейскими условіями.

Было бы большою ошибкою и большою несправедливостью приписывать образованію или цивилизаціи то, что должно быть объясняемо именно недостаточностью истиннаго образованія, искаженіемъ и нарушеніемъ самихъ основъ цивилизаціи. 'А у насъ, къ сожалѣнію, это случается сплошь да рядомъ.

Не нужно также забывать, что если образованный черногорецъ часто усвоиваетъ себѣ нежелательные вкусы и даже пороки цивилизованнаго общества, то и въ старомъ, глубоко мнѣ симпатичномъ типѣ черногорца, какъ и во всякомъ представителѣ патріархальной простоты, патріархальной доблести и патріархальной грубости, были тоже свои коренные недостатки, были черты характера и быта, возмущающіе наше нравственное чувство. Достаточно напомнить, напримѣръ, о страсти черногорца къ четованію и гайдучеству, о варварскихъ обычаяхъ его украшать свои храмы головами убитыхъ враговъ или «каменовать» женщину, провинившуюся противъ супружеской вѣрности… Смягченіе нравовъ и понятій, необходимое въ ходѣ исторіи народа, развивающагося на началахъ христіанства, только измѣняетъ характеръ людскихъ пороковъ, но далеко еще не освобождаетъ отъ нихъ цивилизующійся народъ, особенно въ первыя стадіи его начинающейся гражданственности.

Берега, которые мы проѣзжали, были уже намъ достаточно знакомы, и только въ Сполатто мы вышли на берегъ вмѣстѣ съ m-lle Вучитевичъ, чтобы купить славящихся во всемъ прибрежьѣ «сплетскихъ калачей» у извѣстнаго здѣсь пекаря Петара Петци. Калачи эти — въ формѣ круглыхъ вѣнковъ и тѣстомъ своимъ напоминаютъ наши выборгскіе крендели; продаютъ ихъ по 5-ти крейцеровъ штуку. Сполатто — самый большой городъ на далматскомъ побережьѣ, больше Зары и Рагузы, и ожидаютъ, что онъ скоро будетъ сдѣланъ, вмѣсто Зары, столицею Далмаціи. Городъ съ моря имѣетъ очень внушительный видъ, охватывая длиннымъ полукружіемъ своихъ большихъ, тѣсно построенныхъ домовъ довольно обширную бухту. Но когда мы очутились на берегу этой прекрасной пристани, среди широкаго элегантнаго гулянья, нужно было зажать носъ и спасаться, куда глаза глядятъ. Невыносимый запахъ сѣрнистаго водорода, словно изъ сейчасъ только разбитой гигантской реторты химика, несетъ со стороны моря, вѣроятно, вслѣдствіе прибиваемыхъ волною въ берегу гніющихъ водорослей и равныхъ другихъ органическихъ остатковъ.

Спонатская публика каждый вечеръ осуждена гулять въ такой отвратительной вони, если вѣтеръ тянетъ съ моря.

Зару мы оставили въ покоѣ, не желая покидать ради нея своихъ постелей въ ранній утренній часъ, и вышли на палубу, уже войдя въ самую глубину Фіумскаго залива. Берегъ впереди весь казался зеленымъ отъ лѣсковъ и луговъ, покрывающихъ горы. Направо отъ насъ выглядываютъ другъ изъ-за друга громадные хребты Динарскихъ Альпъ.