Татьяна Таирова-Яковлева - Гетманы Украины. Истории о славе, трагедиях и мужестве

Видимо, Танеев, не имея никакого «указа», еще колебался. Тогда старшины заявили о намерении Многогрешного на следующий день ехать в Киев якобы на богомолье, а на самом деле для измены и присоединения к Дорошенко. После тайного совещания в ночь с 12 на 13 марта П. Забела, и. Домонтович, и. Самойлович, К. Мокриевич, Д. Райча и П. Рославец с отрядом стрельцов «в полночь, в хоромех его гетмана взяли и оковали» 52. Чтобы сохранить все в тайне от казаков, гетмана положили в воз, накрыв шкурой 53, и повезли в Москву. Все это было совершено еще без всякого царского указа.

В Севске стрелецкий голова М. Колупаев и подьячий М. Алексеев, направленные к Многогрешному царем, встретили старшин, везших гетмана. Хотя заговорщикам и была направлена грамота с «милостивым словом» за бдительность и недопущение гетманской измены, но все же в Москве колебались. Так, Алексей Михайлович приказал вернуть арестованному стороннику гетмана, полковнику Гвинтовке, шестопер (то же, что пернач. – Т. Т. ), отнятый в Путивле воеводой В.и. Волконским: «...то ты делаешь не гораздо, и малороссийским жителем чинишь обиды» 54.

Четырнадцатого апреля начались допросы Многогрешного и его брата в Посольском приказе, очные ставки. Гетмана обвиняли в измене царю, в сговоре с Дорошенко и в намерении принять подданство турецкому султану. Он все отрицал, объясняя свои вспыльчивые слова «пьянкой» («и те речи он говорил в безпамятстве, пьянством») 55. Тогда, впервые в истории Украинского гетманства, его глава был «пытан накрепко, было ему 19 ударов». Следует отметить, что когда в 1708 году пытке будут подвергнуты И. Искра и В. Кочубей, им дадут соответственно восемь и пять ударов 56. Даже после пытки Многогрешный категорически отрицал свои контакты с Дорошенко относительно подданства султану 57. Надо отдать должное гетману, даже при страшных мучениях он никого не оклеветал и не обвинил («и в том совете с ним никто не был»). Гетмана взяли во второй раз на пытку, но ничего нового не услышали.

Весьма любопытно и показательно, что Алексей Михайлович предлагал отправить Многогрешного в Украину для суда «по правам Войска Запорожского». Вероятно, царь и его окружение опасались повторения 1668 года. Разумеется, такой беспрецедентный поступок с действующим гетманом не мог не рассматриваться как нарушение договорных статей. Но старшина заняла жесткую позицию и категорически отказалась судить Многогрешного. Они объясняли это опасностью возможных волнений. Действительно, после тайного увоза гетмана в Москву на подвластной ему территории начались смуты 58. И .Самойлович, один из заговорщиков, рвавшихся к власти, от лица старшины говорил: «...чтоб ты великий государь над ними умилосердился, пожаловал их, того бывшаго гетмана Демьяшку Многогрешнаго присылать к ним не велел и указал бы ему казнь учинити в Москве… Если де он будет прислан на раду, и у них в малороссийских городех без шатости не будет, им де старшинам на раде быти не уметь» 59. В мае началась подготовка рады, которая должна была узаконить свержение Многогрешного и избрание нового гетмана. В июне Ромодановский писал о волнениях в Батурине среди казаков: «...прежняго де гетмана они, старшина, неведомо где дели» 60.

В результате приговор Многорешному был вынесен в Москве. В нем объявлялось (вопреки данным протоколов допросов), что гетман во всем винился и признал свою «измену». Демьяна и его брата приговорили к отсечению головы. Двадцать восьмого мая они были приведены «на Болоте за кузницами» и положены на плаху. Но тут «прибежал гонец» и указал ссылку в дальние сибирские города на «вечное житье» 61. С бывшим гетманом отправились в ссылку его брат, жена, сыновья и дочь.

Но на этом эпопея Многрешного не закончилась. Его ожидала еще длинная, нелегкая жизнь. Интересно, что первым о сибирской эпопее украинского гетмана рассказал декабрист Н. Бестужев, находившийся в ссылке в Тобольске.

Ссыльных предписано было отправить в Тобольск, а оттуда – в разные остроги: Демьяна – в Селенгичинский, Василия – в Красноярский, Гвинтовку с сыном – в Кузнецкий, Грибовича в Томский, а племянника гетмана Зиновьева – в Якутский, «в пешую казачью службу». Грибович бежал и объявился в Запорожье. После этого всех велено было «посадить скованных в тюрьме и держать с великим береженьем» 62. В конце 1673 года ссыльных переслали из Тобольска в Енисейск для дальнейшей рассылки по острогам. В марте 1674 года воевода послал гетмана в иркутск вместо Селенгинского острога, объясняя свой поступок тем, что «Селенгинской острог стоит по краю Мунгальской земли, а из Мунгальской земли степью мочно иттить до Астахани и до Терки сухим путем, а служилые люди Селенгинского острога самовольны… и чтоб Демки селенгинские люди куды не отпустили» 63.