И. Потапчук - Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века

Прямой вывод из всего этого тот, что причин явных к прекращению работ мы не находим, что, между тем, обстоятельства, при которых работы были прекращены, сопряжены с эксплуатацией рабочих, следовательно, настоятельность причины очевидна. Причин этих искать в отдаленных последствиях нельзя, последствия должны следовать близко за прекращением работ. Если вы припомните обстоятельства дела, то найдете эти близкие последствия. За прекращением работ возникает пожар. День пожара имел существенное значение, как в интересах Кокорева, так и в интересах подсудимого Овсянникова. 4 февраля следовало возобновить страхование мельницы, следовало заявить о том, что собственником мельницы стал Кокорев. С прекращением работ, если б было о том заявлено Мамонтову, он явился бы к распоряжениям, от него было уже сделано распоряжение до пожара об очистке крыши от снега. Если бы Мамонтов явился на мельницу, то такого распоряжения, как выпуск воды из бака, не могло бы быть допущено.

Интересы Кокорева, связанные с мельницею, и интересы Овсянникова, связанные с тою же мельницею, совершенно противоположны. Кокорев смотрел на мельницу, как на здание, имеющее ценность, как на здание, которое обеспечивало его участие в долговых обязательствах Фейгина. Здесь на суде свидетель Савич объяснил, что Кокорев обеспечивал Волжско-Камскому банку свое участие в долгах Фейгину закладною на мельницу. Истребление мельницы представлялось для Кокорева крайне невыгодным, если б даже он мог рассчитывать на страховую сумму. Кокорев откровенно объяснил здесь на суде, что с передачею подряда в руки Овсянникова паровая мельница в интересах его, Кокорева, представлялась совершенно непроизводительным капиталом. На стороне Овсянникова лежали все выгоды, на стороне Кокорева никаких выгод не было. Если бы даже Кокорев и получил страховую сумму в 700 тысяч рублей, то и тогда на эту сумму он не мог бы возобновить мельницы. Сумма эта обеспечивала банк, а банк, конечно, не имел в виду строить мельницы, ибо это значило бы, что банк принял бы на себя участие в подряде. Операции частных банков весьма часто уклоняются от устава, но никогда еще никому не приходило в голову, чтобы банк мог вступать в подряды по поставке провианта войскам. Кроме того, нужно принять в соображение, что самое право Кокорева на страховую сумму было далеко не обеспечено. Вам, вероятно, небезызвестно, что страхование допускается не только для собственника, но и для лица постороннего, заинтересованного в сохранности имущества. С общественной точки зрения закон требует, однако, чтобы не было допускаемо к страхованию такое лицо, которое в сохранности имущества, по отсутствию каких-либо к имуществу правоотношений, интереса в сохранности его не имеет, потому что иначе страхование сводилось бы к биржевой игре. С другой стороны, страхование как договор должно обеспечивать обоюдно интересы договаривающихся.

В интересах общества необходимо следует узнать, какого рода правоотношение имеет лицо, застраховывающее имущество. Иногда при переходе права собственности от одного лица к другому возникает коллизия прав и интересов. Представьте себе, что где-нибудь в провинции застраховывается имущество, имущество переходит сначала в заклад, затем в собственность другого лица, возникают некоторые недоразумения, вот хоть, например, наподобие тех, какие встречаем мы в настоящем деле. Во владение имуществом входит притом такое лицо, с которым, быть может, страховое общество не желало бы вступать в договор. Вы слышали из свидетельских показаний агентов «Северного общества», что Овсянникову в дальнейшем страховании мельницы было отказано. По каким основаниям, по каким побуждениям, я разбирать не буду, но общество имело право это сделать. С одной стороны, общественная точка зрения требует, чтобы правоотношения страхователя были в точности определены, с другой стороны, требуют того же и интересы страховых обществ, а потому по страховым уставам страхователь обязывается о каждом изменении в правоотношениях заявлять обществу. В настоящем случае страховым обществам не было сделано никакого заявления о переходе мельницы в собственность Кокорева. В заявлении от 8 февраля, дней 6 спустя после пожара, Овсянников пишет в страховое общество таким образом: «Произошел пожар на мельнице, принадлежавшей во время страхования Фейгину и находившейся в залоге у Кокорева, о чем мною объявлено при страховании, а ныне утвержденной за залогодателем Кокоревым». Вы видите из этого заявления, что Овсянников знал о том решении судебной палаты, в силу которого Кокорев признан собственником мельницы. Следовательно, слово «ныне» относится ко времени до пожара. В силу такого нарушения страхового устава страховое общество бесспорно может отказать Кокореву в страховой сумме. Положим, что надо было ожидать такого изменения в правоотношениях, положим, что такого рода отказ был бы некоторого рода придиркой со стороны общества, допустим, что страховое общество, дорожа своим кредитом, не поставило бы никаких препятствий к удовлетворению страхователя, но это зависело бы во всяком случае от соображения страхового общества, сам же по себе вопрос о праве Кокорева на страховую сумму с истреблением мельницы представляется весьма и весьма спорным. Из вопросов защиты я мог заключить, что Кокорев как бы имеет полное право обратиться к Овсянникову с требованием об уплате той страховой суммы, в которой отказало бы ему страховое общество. Перед вами прочитаны были два договора между Фейгиным, Кокоревым и Овсянниковым. В первом договоре сказано, что Овсянников и Кокорев берут на себя обязательство страховать мельницу. Во втором договоре, передавая Овсянникову свое участие в подряде, Кокорев ничего о страховании не говорит. Таким образом, обязательство страховать осталось как на Овсянникове, так и на Кокореве, а потому ошибка и недосмотр падают как на того, так и на другого.