Вячеслав Софронов - Отрешенные люди

Меж тем Иван постоянно оставался в страхе, что вдруг в слободу приедут солдаты с розыском, и на всякий случай подробно порасспросил своего хозяина, где и какие деревни находятся поблизости, узнал какие тропки и дороги ведут туда.

- А верстах в двадцати от нас генерал проживает, - разоткровенничался Рукавишников, видя, как Ивану интересны все подробности.

- Что за генерал? - на всякий случай спросил Иван, хотя ему не было никакого дела, кто бы там ни жил.

- Самой императрицы нашей ближайший родич, Иван Симонович Гендриков. Раз видел его в колясочке - красавец из себя!

- Гендриков? - переспросил Иван, чуть не выдав себя дрогнувшим голосом от подобного сообщения.

- А чего, знаком он тебе, что ли?

- Да откуда, - поспешил заверить мастера Зубарев, - слышал где-то, а так с чего мне с ним знакомство водить?

Уже через несколько дней после их разговора Иван выпросил у Рукавишникова лошадь и коляску, якобы для поездки в Москву, и отправился в имение Гендрикова, не имея ни малейшего представления, что он сообщит тому, если только удастся встретиться с генералом. Добравшись до загородной усадьбы двоюродного брата императрицы, с которым его познакомил в свое время поручик Кураев, Иван по дороге решил рассказать ему без утайки о своих злоключениях и попросить хотя бы совета, если не помощи. Памятуя о том, как граф собственноручно перевязывал ему рану, он решил, что вряд ли тот побежит доносить в полицию о беглом арестанте, не с руки графу такое.

При въезде в усадьбу Зубарева долго выспрашивали, кто он такой да по какому делу явился к графу, который, на его счастье, оказался как раз в имении. Ему не оставалось ничего другого, как отрекомендоваться знакомым поручика Кураева, после чего он был пропущен и проведен во внутренние покои барской усадьбы. Граф Гендриков вышел далеко не сразу, и Иван чуть было не задремал, ожидая его на мягком диванчике, стоявшем в прохладном углу под большим незнакомым растением, растущим в деревянной кадушке. Наконец, послышались быстрые шаги, и Иван Симонович вошел в приемную и цепко вгляделся в неожиданного посетителя.

- Чему обязан? - спросил он довольно холодно, не подавая руки, возможно, он уже успел забыть их мимолетную встречу, а может, и узнал, но не показывал вида.

- Зубарев я, Иван, - нескладно промямлил тот, вскакивая на ноги. - Не помните, ваше сиятельство?

- Что-то припоминаю, - чуть поморщился Гендриков, потирая руки, - но, может, вы объясните цель своего визита?

- Рану вы мою тогда лечили. ... Вспомнили? - беспомощно развел руками Иван. - Меня тогда Ванька Каин шпагой чуть задел...

- Надеюсь, на сей раз вы в добром здравии и мне не придется вновь лечить вас? - сощурился в его сторону граф.- К тому же, знаете ли, я не лекарь и дипломов на сей счет не имею.

- Нет, что вы, ваше сиятельство, совершенно здоров. Только в остроге меня плетьми чуть попотчевали.

- Да что вы говорите? Значит, вы ко мне прямо из острога? Я вас правильно понял?

- Совершенно правильно. Убег я с острога дней десять как.

- Вы это серьезно? - тонкие губы графа сделались еще тоньше, и белесые брови поползли вверх.

- Не вру я, правда.

- И что вы от меня хотите? Хотите, чтоб спрятал? Простите, но беглых каторжников укрывать не намерен. Честь имею, - с этими словами он круто повернулся на каблуках и собрался уйти.

- Меня враги государыни оговорили,- бросился к нему Зубарев, попытавшись схватить за руку.

- Не может быть, - стряхнул с себя иванову пятерню граф, - у нашей государыни нет и не может быть врагов, то мне доподлинно известно.

- Есть! Еще какие враги! Аки волки алчные.

- Вы их, случаем, не в лесу встретили, пока ко мне добирались? Давненько я с ружьишком на охоту не хаживал, пора бы и поразвлечься.

- Пробы они мои подменили, - как утопающий, за спасительную ветку, схватился Иван, и сбивчиво прямо здесь, в приемной, принялся пересказывать графу о своих злоключениях и о деле с пробами руды. Как только он помянул Ломоносова, лицо Ивана Симоновича, бывшее до того скучным, если не сказать большего, вдруг переменилось, и он с интересом спросил:

- А Михайла Васильевич как в вашем деле замешен? Неужели и до него добрались?

Иван разъяснил и это. Гендриков несколько смягчился и пригласил его пройти в гостиную, куда затем подали скромный ужин и графин красного вина. Граф поинтересовался, знает ли Кураев о том положении, в котором очутился Зубарев, и пообещал уведомить его письмом.

- Премного вам благодарен, - кинулся кланяться ему Иван, - вовек доброты вашей не забуду.