Вячеслав Софронов - Отрешенные люди

- Чего от меня-то хочешь? - недовольно спросил Сухарев, - зимой собрался ехать? Поезжай, держать не стану. Только мне уже донесли про долги отца твоего, смотри, коль не разочтешься со всеми, за долги в острог упеку и не погляжу, что у тебя сенатская бумага на руках.

- Да не о том речь, ваше высокопревосходительство, разберусь с должниками. Все продам, кафтан с себя сниму, разочтусь. Мне бы сейчас человека найти, который в рудном деле чего понимал.

- Так ты и впрямь руду нашел или только дым в глаза пускаешь?

- Стал бы я попусту в Москву ездить да этакие деньжища тратить, коль серебра не нашел бы. Есть оно, серебро, мастер нужен, плавку сделать.

- Есть, говоришь, - чуть смягчился губернатор, - а мой в том какой интерес?

- А бумага из Сената? - удивленно воззрился на него Зубарев.

- В той бумаге про меня ничего не написано, - Сухарев еще раз взял и поднес близко к глазам уже изрядно засаленную, согнутую во многих местах грамоту, и, пошевелив губами, прочел: "Дается Ивану Васильеву, сыну Зубареву на поиск руд в землях башкирских". - Видишь, про тебя писано, а про меня и слова не сказано.

- Как руду найду, могу и вас, высокопревосходительство, в компаньоны вписать. Только сделайте милость, укажите человека, который сведущ был бы в литейном деле, да в рудознатстве понятие имел.

- Есть у меня такой человек на твое счастье, да слова к делу не пришьешь, пиши расписку, что четверть, нет, треть от найденного тобой причитается тобольскому губернатору Алексею Михайловичу Сухареву.

- Третья часть? - недоуменно поднял брови Иван. - Я буду их искать-сыскивать, руды те, а вы, в кабинете сидючи, этакий прибыток себе в карман положите, пальцем не шевельнув?! Не по-божески оно выходит, ваше высокопревосходительство.

- Зато по-людски, - рассмеялся Сухарев. - Пиши расписку, иначе не видать тебе мастера, как своих ушей.

Иван, чуть подумав, поглядел внимательно в непроницаемые глаза губернатора и, махнув рукой, взял со стола перо, обмакнул его в чернильницу и, придвинув к себе поданный Сухаревым большой лист александрийской бумаги, четко вывел на ней: "За сим свидетельствую, быть одной третьей от дохода найденных мной серебряных руд отданными в пользу Тобольского губернатора Алексея Михайлова, сына Сухарева, коль он мне повсеместно в предприятии моем помощь оказывать станет". Затем размашисто расписался и, издали помахивая листом, презрительно скривясь, спросил:

- Теперь довольны, ваше высокопревосходительство? Все по-вашему? Сказывайте, где мне того мастера сыскать.

- Дай-ка прочесть вначале, чего ты тут понаписал, - взял Сухарев в руки расписку, - а то, может, нацарапал там непонятно что.

- Я свое слово завсегда держу. Теперь ваша очередь, скажите про мастера, и задерживать вас не стану.

- Вот сукин сын, - побагровел Сухарев. - Играть вздумал! Дай, кому говорю!

- Сперва ваше слово, потом моя бумага, - и не думал сдаваться Зубарев.

- Пусть будет по-твоему, - согласился губернатор. - Если что не так написал, я тебя и в Москве, и в Петербурге сыщу, не обрадуешься. Найдешь в казенной палате форлейфера Тимофея Леврина, что с Колыванских заводов по казенной надобности до нас прибыл. Скажи ему, что мной послан. А уж дальше сам с ним дело веди.

Иван молча положил перед Сухаревым свою расписку и, не поклонившись, вышел. Прямо из губернаторского дома он направился в сторону казенной управы, где без труда нашел Тимофея Леврина. Тот оказался подвижным человеком невысокого росточка, черноглазым, с кудрявыми, вьющимися по-цыгански волосами. Когда Иван объяснил ему причину своего визита, Леврин весело рассмеялся и спросил:

- А как же ты, братец, руду свою плавить собираешься?

- В печи, - растерянно ответил Иван.

- В русской, поди? - еще громче захохотал Леврин.

- А в какой надо? У меня другой нет.

Отсмеявшись, Леврин терпеливо объяснил, что печь для выплавки руды требуется особая, какие бывают на рудоплавильных заводах, а без таковой печи и думать нечего пытаться расплавить руду. Иван озадаченно почесал в голове и спросил:

- А там, на заводах, печи люди делают?

- Знамо дело, люди. И горшки не боги обжигают.

- Так, может, попробуем и мы такую в Тобольске выложить? Сам-то сможешь?

- Почему не смочь, смогу, коль помощников ко мне приставишь и материал нужный весь достанешь.

- По рукам! - протянул Иван ему свою твердую ладошку. - Если скажешь, что птичье молоко требуется, то и его сыщу.

3.

Тимофей Леврин оказался необычайно веселым и общительным мужиком. Он так и сыпал поговорками, присказками, разными историями. Ивану, привыкшему иметь дело с осмотрительными и чаще всего молчаливыми купцами, поначалу претила веселость горного мастера, но уже через день он привык и воспринимал как должное шутливый тон своего нового знакомца.