Александр Моисеев - Немцы на Южном Урале

Впрочем, кроме преемственности «фамильной», присутствие Кнауфов на Южном Урале заставляет вспомнить, как минимум, еще об одном историческом совпадении. Совпадении, скорее всего, далеко не случайном. Дело в том, что многие немцы, приезжая в Россию, на Урал в XVIII–XIX веках, прикипали к России душой – и эта связь оказывалась много прочнее заключенных контрактов и их условий. Может быть, поэтому и Николаус Кнауф не просто «расширился на Восток», а буквально возродил институт почетных консулов, известный еще со времен Петра I…

Вообще, институт почетных консулов и в России, и в мире возник гораздо раньше, чем институт консулов штатных. Консульские функции изначально выполняли лица, не состоявшие на государственной службе, – это были, как правило, купцы, имевшие деловые контакты за рубежом. От них и шла информация об условиях ведения бизнеса, характере взаимоотношений, деловом климате.

Все строилось на личных связях и взаимной поддержке.

Николаус Кнауф не стал изобретать велосипед и воспользовался проверенной веками деловой мудростью. В частности, он помогал российским предпринимателям ставить бизнес в Баварии; те, в свою очередь, «поднимали» свои связи в России. «И то и другое признано чрезвычайно полезной практикой для межгосударственных отношений, в первую очередь экономических, – отмечают эксперты. – Зарубежный инвестор, как известно, пуглив и осторожен: он не спешит вкладывать деньги в чужую страну, не имея влиятельного проводника и защитника своих интересов. Таким проводником и является почетный консул».

Николаус Кнауф на встрече ведущих немецких предпринимателей с премьер-министром РФ Владимиром Путиным. Берлин, ноябрь 2010 года

Nikolaus Knaufaufeinem Treffen fuhrender deutscher Unternehmer mit dem Ministerprdsidenten der Russischen Federation, Wiadimir Putin. Berlin, im November 2010

Не просто проводником. Компания Николауса Кнауфа начала реальное строительство заводов в России еще с 1993 года. Где-то заводы проектировались с чистого листа, где-то, как в Челябинске, компания приходила на уже существующие производственные площадки, модернизируя их и увеличивая производство в разы. Следом по цепочке оживал весь социальный спектр: исправно платились зарплаты и налоги, выделялись средства на социальные программы и благотворительность. А в целом, преображалась та «маленькая вселенная», которая рассыпана вокруг предприятия.

– Мне по душе постоянная и многогранная социальная деятельность в России, – говорит Николаус Кнауф. – По моему поручению предприятия группы «Кнауф» оказывают поддержку местным детским больницам, детским садам, детским домам, домам ветеранов и инвалидов… Мы также помогаем отдельным россиянам, которые страдают от тяжелой болезни и единственная мечта которых – обещанная медицинская помощь – разбивается в большинстве случаев из-за отсутствия финансирования.

И еще:

– Как Почетный консул и предприниматель я считаю, что крепнущие экономические и культурные связи между Российской Федерацией и Федеративной Республикой Германия дают уникальный шанс и способствуют взаимному обогащению. Мое послание будущим инвесторам звучит так: Россия страна со стабильными политическими отношениями, неограниченными возможностями, квалифицированными и высоко мотивированными специалистами, а также с огромным спросом на новые высококачественные продукты! Не медлите – идите в Россию!

Под занавес нашей книги о вековых южноуральских переплетениях «русских немецких судеб» мы не будем ни доказывать, ни оспаривать эти слова.

Д.Ф. Фехнер (1897–1973). Уральский пейзаж. Работа из собрания В.В. Романико

D.F. Fechner (1897–1973). Urallandschaft. Arbeit aus der Sammlung W.W. Romanikos

Практически все книги рождаются от тех людей и вещей, которые тебя окружают; жизнь дает бесчисленное количество поводов для творчества и осмысления – и в этом ее необычайная красота и ценность.

Первые немцы в моей жизни появились в лице военнопленных. Одинаковые, в обтрепанных, но заботливо ухоженных «мышиных» шинелях, френчах и, как бы их назвать, не в пилотках, а в чем-то суконном на головах, с козырьком и ушами, обычно поднятыми и застегнутыми надо лбом на две-три пуговки. Такой непривычный головной убор мы, мальчишки, звали «фрицевка». До сих пор не могу смотреть на такое, с козырьком на голове (ныне армейская форма во всем мире, у нас тоже) – что поделать, видимо, генная память о войне, образ врага. Но вот что удивительно, в памяти о самих военнопленных враждебного совсем ничего не зацепилось, не осталось.