Виктория Календарова: «Расскажите мне о своей жизни»

Информант: Мама показала, говорит: «Вот, уже три дня девочки нет, ушла и не пришла».

Интервьюер: Это в милиции где-нибудь, в НКВД?

Информант: Это там, там НКВД. Там же было центр. Маме сказали, что вот, вы будете здесь записаны. В следующий раз пр… вот пройдите, говорит, верстак такой вер… полка такая большая… Пройдите и просмотрите. Если найдете свое белье, девочки, мы вам скажем, где ее убили. И съели. Мама так и села.

Интервьюер: Кошмар… [27] Эту реплику интервьюера, содержащую оценку рассказываемого, в рамках методики нарративного интервью можно расценивать как коммуникативную ошибку. Однако респондент внешне не реагирует на эту реплику, продолжая фактический рассказ и не давая никакой собственной оценки описываемой практики.

Информант: Мама взяла этот беретик, пришла домой, собрала нас. Мы все как упали на колени, колени болят: «Господи, что же нам делать? Как же теперь быть, куда же делась Любочка? Что же теперь…» Потом мама второй раз сходила. Не нашла одежды, не нашла одежды. Говорит, знаете что, поступит одежда, вот еще какого-то числа поступит одежда, и вы найдете, потому что это Петроградская сторона, здесь большое людоедство.

Два описанных случая, рассмотренные с точки зрения нереализованной и реализованной возможности рассказа о травматических переживаниях в рамках биографического интервью, демонстрируют возможности и ограничения, связанные с трансляцией подобного опыта.

Интервью с Марией Михайловной показывает, как сложно оказывается информанту найти вербальные формы, с помощью которых могут быть выражены травматические переживания в ситуации интервью. Возможность проведения таких интервью ставит серьезные этические проблемы перед исследователем, вторжение которого во внутренний мир респондента инициирует актуализацию травматических воспоминаний, что может иметь непредсказуемые последствия. Для Анны Никитичны рассказ об опыте, связанном со смещением этических границ, допустим в рамках привычного исповедального жанра и легко проговаривается. Однако, анализируя подобные рассказы, мы также должны иметь в виду задаваемое жанром исповеди «тематическое поле» испытаний-преодолений-наград, диктующее отбор описываемых сюжетов.

[28] Фразу «грешным делом» можно в данном случае расценивать как элемент общей оценки в рамках повествовательного рассказа.

Понятие «биографическая конструкция» здесь и далее в статье понимается в соответствии с методикой анализа биографических интервью, разработанной немецкими социологами В. Фишером-Розенталем, Ф. Шютце, Г. Розенталь и другими на основании метода структурной герменевтики Ульриха Эверманна. Эта методика рассматривает устный биографический рассказ как единую конструкцию, в рамках которой рассказывающий связывает свое прошлое, настоящее и будущее в единую смысловую и хронологическую последовательность, отбирая в ходе рассказа сюжеты, выстраивая их последовательность, давая объяснения и оценки событиям и действиям (см.: Oevermann et al. 1979; Oevermann 1980; Schütze 1983; Fischer 1982; Rosenthal 1995). Об этой методике на русском языке см.: Розенталь 2003; а также: Мещеркина 2001; Томпсон 2003а: 280–281.

«В течение XX века, особенно в послевоенное время, в Советском Союзе и Восточной Европе была выработана особая культура „альтернативной памяти“ (контрпамяти, по определению Милана Кун деры), которая представляла собой внутреннюю критику официальных мифов. Ее приемы включали коллекционирование неофициальных документов и личных сувениров, использование эзопового языка, иронии, искусства анекдотов, остранение идеологии» (Бойм 2002: 268).

В данном случае под официальным дискурсом я понимаю весь комплекс допустимых тем, сюжетов, образов и трактовок, которыми было принято оперировать, говоря о блокаде в публичной сфере.

Имеется в виду интервью, в котором путеводитель (примерный список вопросов для интервью, разработанный на начальной стадии деятельности проекта) используется интервьюером лишь в качестве приблизительного руководства: вопросы могут задаваться не строго последовательно, а в разном порядке, в зависимости от хода беседы. При этом некоторые вопросы из путеводителя могут быть опущены, другие, возникающие в ходе беседы, напротив, задаются спонтанно в процессе интервью.