Михаил Гефтер - Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством

Был такой Мстиславский. Удивительнейшая у человека судьба — когда-то руководитель боевой организации эсеров, член президиума II Всероссийского Съезда Советов. В 1937 году уцелел чудесным образом и даже написал детскую книжку «Грач — птица весенняя», про Баумана. У него есть маленькая книжица «5 дней» про 1917 год. Сидя в президиуме на съезде Советов, он наблюдает вблизи Ленина с Троцким, слышит, как они обсуждают: штурмовать Зимний уже нет нужды — власть валялась на улице, а улица была в руках большевиков. Но Ленину необходимо , чтобы власть в России перешла к ним путем вооруженного восстания — ведь таков закон революций! Чтобы власть не просто подняли с земли и проголосовали, а отвоевали и утвердили акцией, которая войдет в историю и запечатлеется в ней.

«Аврора», зачем-то палящая среди уже покорного города, — это потешное подражание взятию Бастилии. Преобразуясь далее, эта повадка перешла в эволюцию сталинской системы. И сидит в нас вирусом упрощения, доведения любой ситуации до крайней, то есть простой. Простой, то есть тяготеющей к чрезвычайности.

Тема сталинской простоты довольно сложна. Простота сидит в людях, человек все норовит упростить . Вместо того чтобы в маневрах нэпа нащупать политическую тактику и механизм социального регулирования, все разом подчинили доминанте могущества. Чего проще — решать стратегические задачи в сжатые сроки, не считаясь с людскими жизнями? На этом выросли поколения. В 1993 году депутаты в Верховном Совете и президент в Кремле взаимно норовили упростить ситуацию .

Она сложная, никак не укладывалась в одно-два простых решения. Начинаются переговоры сторон в Спасо-Даниловском монастыре — патовая ситуация, почти испуг: если не будет ни победителей, ни побежденных, то как дальше? Ладно, Останкино отбили, из мэрии выкурили, Белый дом зажат в кольцо. Казалось бы, теперь можно с успехом возобновить переговоры хотя бы с позиции силы? Но как быть Ельцину — ведь они опять выйдут, и ему их придется терпеть.

Патовую ситуацию ему нужно упростить до триумфа , до эталона «взятия Рейхстага». Потешный балаган обернулся кровью — для него была нужна кровь.

Как ведет себя в крайних ситуациях рядовой человек? Человек сам начинает себя упрощать. Он стреляет в другого, находит в этом упоение упрощением . Эту смертельно серьезную болезнь надо лечить, делая человека человеком заново. Способствуя тому, чтобы он опять смог ответственно распоряжаться судьбой. Чтобы русский человек перестал быть статистом кровавых потех и его голос опять что-то значил.

А когда уже есть событие войны , люди просто убивают людей. Раз в действие вступила армия, инструмент, предназначенный поражать, о чем речь? Стреляют теми снарядами, какие входят в боекомплект танка, вот и все.

— 4 октября проявилось наше неожиданное человеконенавистничество. Мы убивали друг друга без необходимости, не защищая себя и свои семьи, а просто жали на курок. Вот парадокс: нас столько воспитывали в братской любви, «человек человеку друг, товарищ и брат», как вдруг — слепая ненависть!

— Эта жестокость отчасти проявление нами свободы. Человек поступает не так, как ему предписано, но и как ему хочется. Люди в событиях 3 и 4 октября — огромная тема. Скажем, зеваки — люди, которые, несмотря на то что некоторые падали от шальных пуль, продолжали наблюдать, как одна власть убивает другую. Они приобщались к зрелищу , где убийство играло роль режиссера. Легко ужаснуться человеку, который норовит сфотографироваться рядом с трупом или рыбачит с удочкой под мостом, откуда танки расстреливают людей. Легко высказать отвращение в адрес баркашовцев, для которых унижать человека — наслаждение. Но так мы не доберемся до причин планетарного свойства — убийство высвободилось . Суверенный убийца шагает по планете.

— Вот пример, немцы уничтожали евреев. Поставили себе такую цель и, что любопытно, назвали это «окончательным решением» еврейского вопроса, Endlösung. Обычная точка зрения в литературе, что нацисты лицемерили и не решились вслух сказать «уничтожение» (а между собой втайне так говорили). Это не так. И зря думают, что, если поставить слово «уничтожение» на место «окончательного решения», все выглядело бы чудовищнее. Ничего подобного. Это психологический мотив человека: искать всему окончательное решение! А когда ведущий импульс — ненависть и ей нужен объект, окончательное решение не может не стать уничтожением людей. Либо все эти «решения» останутся простой болтовней. Есть зловещая логика слов и поступков: пока вы не готовитесь к настоящей войне, у вас и ракеты ваши в небо не полетят.