Вадим Бурлак - Неизвестный Нью-Йорк. История. Легенды. Предания

Прессу Ворон изучал по вечерам: что-то подчеркивал, делал пометки. Одни газеты выбрасывал, другие сохранял.

На недоуменные вопросы друзей, что он там выискивает, лишь отмахивался.

— Узнаете потом… А пока — учите английский. Подобное отношение начинало раздражать Бристоля и

Чумелого. Но в то утро, когда они уже решили взбунтоваться, Ворон с загадочной улыбкой усадил друзей в такси и сообщил, что они отправляются в Нижний Ист-Сайд, где с сегодняшнего дня открыта их контора. Бристоль и Чумелый заворчали:

— Деньги на исходе…

— Тут о серьезном деле надо подумать, а ты конторы арендуешь?

— Надо бы решить, как отступку делать насчет нью-йоркской каменной бабы. Вот-вот из Одессы заявится Монечка с кодлом и погонит предъяву…

В ответ на недовольство друзей Ворон рассмеялся:

— Монечкин срок не подошел. Когда заявится, встретим его честно. А сегодня мы отмечаем юбилей — стопятилетие великого Эдгара По!

И Серега вдохновенно продекламировал строки любимого поэта:

От этих слов настроение у Бристоля и Чумелого вконец испортилось. Они печально и многозначительно переглянулись.

— Все, гикнулся наш Серега…

— Одесса-мама не прощает отколовшихся…

Пташки в клетке

Вывеска на дверях офиса «Комитет по празднованию 105-летия Эдгара Алана По» не удивила Бристоля и Чумелого. Но то, что они увидели за дверью, окончательно привело их в уныние.

Небольшая комната была заставлена клетками с печальными черными птицами. Заметив людей, вороны, как по команде, подняли крик. Громкое карканье, удары клювом о прутья, царапанье когтями днища клеток вызвали у Сереги умиление. Так смотрит на цыплят радивая птичница, задавая им корм.

— Ну, и шо сие означает? — Бристоль обвел рукой клетки с беспокойными обитателями.

— А то, что надо немедленно кормить пташек, чтобы они угомонились, и перенести их в другую комнату. Скоро приедут покупатели.

— Вот этих облезлых чертей кто-то купит? — удивился Чумелый.

— Еще как! Чтоб мне больше не увидать Одессу-маму! — убежденно ответил Ворон и подмигнул приятелям.

— Даже на одесском Привозе такое не продается! Ты где раздобыл этих тварей? — Бристоль осторожно приподнял одну клетку.

— Уметь надо! — с гордостью ответил Серега. — И не оскорбляй пташек, они нам принесут ведро долларов.

— Ну-ну… — проворчал Бристоль и в который раз тревожно переглянулся с Чумелым.

Юбилейная распродажа

Вскоре дверь распахнулась, и в офис комитета по празднованию 105-летия Эдгара По ввалился первый покупатель.

Комната сразу наполнилась «ароматом» дешевого виски.

Бристоль критически оглядел потрепанного верзилу и шепнул Чумелому:

— Наши «быки» с Молдаванки даже после недельного загула элегантней выглядят.

— Да, у этого босяка и десяти центов нет в кармане, — грустно поддакнул приятель.

А Ворон, лучезарно улыбаясь, обратился к посетителю:

— Я сразу понял, сэр, — передо мной истинный ценитель творчества великого Эдгара Алана По.

Бристоль и Чумелый с презрительной ухмылкой уставились на «истинного ценителя». А Серега продолжал распинаться:

— Сегодня, в честь юбилея писателя, мы продаем живую память о нем. Того самого ворона, который шестьдесят лет назад вдохновил Эдгара По на бессмертное стихотворение. Помните? «Статный, древний ворон, шумом крыльев славя торжество…»

— Знаю! Грамотный! — рявкнул верзила и достал из кармана пиджака сложенную газету. — Объявление ваше читал. Покажь птичку!

Серега метнулся в другую комнату и тут же вернулся с клеткой.

Ворон-птица угрюмо взглянул на верзилу и явственно прохрипел: «Падаль… Сука… Урод…»

Посетитель радостно захохотал и сунул указательный палец в клетку.

Черный вдохновитель Эдгара По отреагировал незамедлительно. Удар клювом оказался настолько сильным, что из пальца брызнула кровь.

Это привело в еще больший восторг верзилу. Он с нежностью взглянул на птицу и сунул в рот окровавленный палец, но тем не менее, сумел внятно произнести:

— За сколько толкаешь птичку?

— Для вас как истинного ценителя поэзии двести пятьдесят, — поспешно ответил Серега.

— Рехнулся окончательно наш кореш, — вздохнул Чумелый.

— Сейчас этот рваный босяк выхватит пушку или нож, — прокомментировал Бристоль и на всякий случай стал наготове за спиной посетителя.