Константин Станюкович - В мутной воде

- Ведь ты не очень-то рада моему приезду... Ведь так?.. О, не говори ни слова... Я ведь по глазам твоим вижу... В них участие к человеку, но не любовь. Не правда ли?..

Елена опустила голову и молчала.

- Я, Елена, понимаю... Я вижу все и, видит бог, не виню тебя... Но только позволь мне побыть с тобой. Эти дела так надоели... так надоели! проговорил он, хватаясь за голову. - Голова трещит! - попробовал он рассмеяться.

Но смех вышел какой-то глухой, странный.

Елене было жутко.

- Однако я и на тебя навел хандру... Ну, я не буду ныть... Расскажи о себе... Расскажи, что ты делала... Ведь я тебя целую неделю не видал... Была ли ты где или только с отцом виделась? Рассказывай же!

Он почти умолял. Елена присела около и начала болтать какой-то вздор. Он слушал и весело улыбался. Потом вдруг он спросил среди ее болтовни:

- А ведь ты очень любишь Венецкого? Ну... ну... не сердись... Я так... продолжай, пожалуйста!..

И он так нежно взглянул на жену, что Елена опустила глаза...

- Впрочем, ты устала... Я пойду отдохнуть. После сна я, верно, поправлюсь...

- Послушай, не послать ли за доктором?

- Что ты, что ты, зачем доктора?

Он как-то странно усмехнулся, поцеловал Елену и пошел в свою комнату.

Не прошло и часу, как Елене подали телеграмму на имя Борского. На телеграмме было написано: "Экстренно". Елена колебалась, отнести ли сейчас мужу депешу или подождать, пока он проснется. Ей жаль было беспокоить его. Но в то же время Елену смущала эта надпись. "Быть может, что-нибудь важное!" - подумала она и решила подняться наверх и посмотреть, спит ли муж. Если спит, - она не потревожит его. Елена поднялась наверх, тихо подошла к дверям кабинета и стала прислушиваться. За дверями было тихо. Она приложила ухо, - ничего не слыхать. Ей вдруг сделалось страшно, что в кабинете такая тишина. Она нагнулась, взглянула в замочную скважину, и вздох облегчения вырвался из груди ее. Она увидала мужа. Он сидел за письменным столом, боком к ней, облокотившись на локти. Лицо его было серьезно и печально.

Она тихо постучала а двери. Ответа не было. Тогда она постучала сильней.

- Кто там? - раздался недовольный голос Борского.

- Это я! - тихо проговорила Елена.

Послышались шаги. Борский отворил двери, ласково протянул руку и, вводя Елену в кабинет, проговорил с какой-то задушевной нежностью:

- Это ты!.. Вот не ожидал!..

- Ты извини, что я побеспокоила тебя...

- Полно, Елена! - перебил ее Борский. - Напротив, очень рад... хотел заснуть, но не спалось...

- Сейчас принесли телеграмму, - тихо проговорила Елена, подавая телеграмму.

- Телеграмму!

Борский вдруг изменился в лице. Он почти вырвал из рук жены телеграмму и стал читать.

Елена не спускала с него глаз. Она увидала, как побледнело его лицо и не то испуг, не то страдание исказило его черты.

- Когда ее принесли?

- Минут пять тому назад!

- Пять минут? - машинально повторил он, хватаясь за спинку кресла.

У него кружилась голова. На лбу показались крупные капли пота. Он едва стоял на ногах.

Елена быстро налила стакан воды и, подавая ему, испуганно заметила:

- Выпей... Успокойся, ради бога... Что с тобой!.. Я сейчас съезжу за доктором!

Он только отрицательно покачал головой, но не сказал ни слова. Он глядел на Елену растерянным взглядом и крепко держал ее за руку.

- Выпей же соду... Выпей скорей!..

Борский с жадностью выпил воду, опустился в кресло и через несколько секунд заметил, стараясь улыбнуться:

- Я напугал тебя, Елена?.. У меня за последние дни нервы совсем расстроены... Мне надо совсем успокоиться! Всякое известие волнует меня... Вот хоть бы эта... эта телеграмма! В ней ничего особенного нет... Право, ничего!.. А ты испугалась... Вон какая стала бледная... Извещают, что завод не действует... Это надо было ждать!

- Прости мне за непрошеный совет. Оставь ты на время дела, Basile... Отдохни!

- Я их скоро оставлю... Еще не сейчас... теперь еще невозможно...

- Будто невозможно?.. Ведь если б даже дела твои и расстроились, неужели они стоят таких мучений?.. Послушай, Basile... Ведь не для меня же ты хлопочешь. Ты знаешь, я не привыкла к той роскоши, которою ты окружил меня... И если бы ты захотел, мы могли бы жить...

Она остановилась. Борский смотрел на нее пристальным взглядом, и горькая усмешка скользнула по его губам.

- Ты говоришь "мы", а следовало бы говорить про одного меня... Ведь есть, Елена, граница и твоему самоотвержению... не правда ли?..

Елена молчала.

- Я слишком далеко зашел, Елена, чтоб остановиться. И если бы хотел, то не мог бы... Ты этого не понимаешь! Ты не видала азартных игроков, которые ставят на карту все, и, когда проигрывают...