Константин Станюкович - В мутной воде

- Их нет там! - медленно произнес Борский.

- То есть как же это?.. Вы изволите шутить? - прошептал купец дрожащим голосом, вытягивая вперед свою толстую шею.

Борский взглянул на своих гостей. Глаза их со страхом и надеждой следили за малейшим движением Борского. Лица как-то замерли...

- Я не шучу, господа. Ваших залогов там нет. Там только пятьсот тысяч, а я взял у вас до двух миллионов! - отчетливо произнес Борский.

В течение нескольких секунд все молчали. Борский смотрел, как постепенно все эти лица искажались злобою и ненавистью. Большие глаза толстого купца наливались кровью и, казалось, готовы были съесть Борского; крупные капли пота выступили на лбу. Он хотел было подняться, но грузно опустился в кресло и, как раненый зверь, замотал головой.

Вдруг все громко заговорили. Раздались клятвы, ругательства, проклятия.

- Подайте деньги... Подай наши деньги!

Борский молча выслушивал весь этот град брани. Он точно окаменел. Только губы его вздрагивали, словно бы их кто дергал за ниточку.

К нему подступили совсем близко. Но он взглянул таким странным взглядом, что все попятились назад.

- Ведь вы пошутили?.. Ну, и довольно!.. - заговорил вдруг самым льстивым голосом толстый купец. - Ведь я последнее отдал вам... Последнее!.. - произнес он и вдруг зарыдал, всхлипывая, как ребенок. - Не погуби!..

И с этими словами толстяк бросился в ноги, обнимая колени Борского.

Борский вскочил как ужаленный.

- Господа! Простите меня, но денег нет... Делайте со мною, что хотите... Я банкрот!..

- А, когда так... мы тебя в Сибирь упрячем... В Сибирь!..

И все кричали: "В Сибирь, в Сибирь!.."

- Что с ним разговаривать?.. Едем, господа, сейчас к прокурору...

Они ушли, а Борский вслед за ними печально улыбнулся.

- Пора! - прошептал он, отодвигая ящик письменного стола и доставая оттуда револьвер.

Он осмотрел заряды, положил револьвер под бумаги и взглянул на часы. Было десять часов.

"Еще полчаса есть... Полчаса... ведь это целая вечность!"

Он вспомнил о чае и выпил весь стакан. Потом позвонил и приказал лакею немедленно послать кучера на дачу с письмом.

- Скажи, чтобы непременно отдал в собственные руки... Да вот три рубля на проезд...

Лакей ушел, а Борский снова подошел к окну и задумался.

Вся жизнь пронеслась перед ним. Когда-то он был беден, очень беден, и жил в одной комнате. Теперь он так же беден в этой громадной квартире. Он искал счастья в наживе, и вот он у пристани. А там, за окном, как нарочно, жизнь казалась такой прекрасной... "Отлично было бы теперь прогуляться!" пронеслось у него в голове, и он улыбнулся, что теперь и такие мысли... Вон небо сегодня такое безоблачное... хорошее... Он вспомнил, как ребенком, бывало, он любил глядеть на небо, и хорошо было так. Потом он никогда уже так не смотрел... некогда было.

- Однако который час?

Он взглянул на часы. Стрелка показывала четверть одиннадцатого.

Он отошел от окна, походил по кабинету, зачем-то взглянул за двери, взял газету, машинально прочел о бенефисе г-жи Филиппо и стал прислушиваться. Все было тихо, только часы мерно чикали. Вот чьи-то шаги... "Это, должно быть, Николай! Это его шаги. Что ему надо?"

- Николай, это ты?..

Ответа нет.

"Должно быть, показалось!" - подумал Борский, подошел к зеркалу и испугался своего лица, - до того оно было старое, изнуренное, словно бы чужое лицо.

- Теперь, кажется, звонят? - прошептал он и схватился за револьвер.

Но все было тихо.

Борский взял листок бумаги и начал рисовать какие-то лица, потом стал чертить цифры. Он подвел итог, - выходила громадная сумма в два миллиона рублей.

- Пассив не маленький! - прошептал Борский, продолжая писать цифры. Актив совсем ничтожен. Бедная Елена! Впрочем, по счастию, она меня не любит! Разве поплачет из жалости! - усмехнулся Борский.

Но кто его любит? Где его друзья?

Он вспомнил, что никто.

- А когда-то были! - проговорил он. - Но тогда и я был другим...

Он облокотился на стол, и мысли его были далеко от настоящего. Перед ним проносились годы первой молодости, веселые, добрые лица бывших друзей.

"По крайней мере увидят, что кончил хорошо! - грустно улыбнулся Борский. - Не струсил перед концом!"

- Василий Александрович! - испуганно проговорил Николай, вбегая в комнату. - Василий Александрович!

Борский поднял голову.

- Звонят! сильно звонят! Я не отворю, а вы уезжайте через черный ход... Я распорядился... Лошадь готова... Вы уж извините!

Борский, казалось, не понимал, о чем говорил Николай. Он сосредоточенно глядел в его лицо, но не ответил ни слова.