Сергей Степняк-Кравчинский - Домик на Волге

Еще мгновение, и он лишился бы чувств. Но в голове его твердо держались инструкции, которые он сам себе давал, обдумывая свой отчаянный план. Нащупав правой ногой точку опоры и держась по возможности по направлению движения поезда, он разом оттолкнулся вперед рукой и ногой и полетел в пространство.

Ему казалось, что он летит долго, без конца. Вихрь прекратился, а он все летел. Он думал, что никогда не долетит. Полно, точно ли он выпрыгнул? Не сон ли это все?

Вдруг что-то ударило его под ноги, точно огромная коса оторвала ему конечности, и страшный толчок в спину растянул его ничком. Из глаз его посыпались искры, и он лишился чувств.

II

Поезд давно пронесся мимо, и мертвая тишина воцарилась в поле. Дождь перестал. Узкий серп луны показался на горизонте, освещая тусклым светом влажную землю, и деревни, и кусты, и неподвижную фигуру, лежавшую у дороги. Подул свежий ветерок.

На востоке побелели облака, предвещая зарю, а темная масса все лежала неподвижно, и теперь, при бледном свете утра, на белом песке у головы можно было заметить кровавое пятно.

Вот на горизонте показался белый, быстро вытягивающийся дымок, под которым виднелась черная полоска. Это ехал другой, ранний товарный поезд. Boт обозначилась длинная цепь серых вагонов. Ближе, ближе, и с тяжелым оглушительным грохотом, от которого дрожала земля, поезд пронесся мимо. Машинист выпустил пар, и пронзительный свисток прорезал влажный утренний воздух.

Неподвижная человеческая масса заметалась, заерзала, и при последнем резком звуке лежавший замертво человек вскочил на ноги и, гонимый каким-то паническим страхом, бросился бежать, перепрыгивая через кусты и спотыкаясь. Поезд быстро удалялся. Шум стих, и беглец понемногу пришел в себя и остановился.

"Зачем бежать? - подумал он. - Ведь никто не гонится".

В первую минуту он был уверен, что поезд, заставивший его очнуться, был тот самый, из которого оа так счастливо выскочил. Только посмотрев на неб."

и заметивши, что уже обутрело, он сообразил, что этого не может быть и что он, должно быть, долго лежал без чувств.

Он вынул из бокового кармана часы. Но они были разбиты вдребезги, ударившись о камень при падении.

Судя по цвету небосклона, теперь должно было быть часов пять утра.

Что-то теплое струилось по его виску. Он пощупал рукою: кровь. Все лицо его было липкое от запекшейся крови.

"Куда покажешься с такой образиной?" - подумал он.

Но как остановить кровь? Рана была неопасная, но очень неудобная в данную минуту. Он открыл маленький сачок, висевший у него через плечо, который он забыл сбросить; но там, кроме носового платка да письменных принадлежностей, ничего не оказалось.

К счастью, кругом росли пучки молочая. Сорвав несколько стеблей, он выжал из них на ранку вяжущий, липкий белый сок. Кровь остановилась.

"Сойдет!" - весело подумал он.

Он вымыл себе кое-как лицо мокрой травою и вытерся чистым платком.

Теперь пора было поскорее убраться с опасного места. Идти в город нечего было и думать: он не дойдет туда раньше полудня, когда вся полиция уже будет на ногах, и его схватят, как куропатку.

Он решился идти наудачу вглубь до первого жилья.

Там будет видно.

Он быстро перешел через полотно на ту сторону и пошел прямиком по направлению к югу. Он пересек проселок, бежавший параллельно железной дороге, и с наслаждением углубился в кусты, которые так ласково укрыли его в своих недрах.

Он шел с полчаса, посматривая от времени до времени на забелевший восток, чтобы не сбиться с направления.

За рощей пошло чистое открытое поле. Здесь человека за пять верст видно было. После леса ему стало идти как-то не по себе. Вид у него был совсем не местного человека. Да к тому же эта дорожная сумка... Он пожалел, что не бросил сумку в лесу: в чистом поле оставлять ее было опасно.

Впереди виднелся недавно сложенный стог. Беглец направился туда. Он собирался сунуть вовнутрь стога свою сумку, как, оглянувшись назад, он увидел шагах в ста двух мужиков, лиц которых в полумраке утра он не мог хорошенько рассмотреть. Один был черный, помоложе; другой - старик, с проседью. Оба были в засаленных овчинных тулупах и стояли неподвижно, свесив руки. Хотя они смотрели прямо на него, но с таким равнодушным, апатичным видом, что он был уверен, что они ничего не заметили.

Он подошел к ним.

- Добрый день, - сказал он.

- Здорово, - ответил мужик.

- А не знаете ли, где здесь лошадь с повозкой достать можно?

Мужики переглянулись.