Богуслав Суйковский - Листья коки

- Соры? Но ведь это напиток инков, кураков и жрецов. Он не для простых людей.

- Да, знаю. Однако в тот раз все-таки дали. Зима стояла очень суровая. Может, потому и дали.

- Ну, рассказывай! А что она такое, эта сора? Хороша?

- Хороша ли? Нет. От нее глотка огнем горит. А выпьешь кружку-две - и словно тебя подменили. Пьешь, веселишься, и все тебе по душе, никто не страшен, на все ты готов. Потом засыпаешь как убитый. А глаза продрал, все опять по-старому.

- Выходит, если хватишь этой соры, то и сбежать недолго.

- Хе-хе, наверное! Потому-то ее нам и не дают.

- Все по указке, - буркнул кто-то в темноте. - Везде приказывают: и кем ты должен быть, и где обязан работать, кого и когда в жены брать и даже что пить.

- А ты чего хочешь? Разве можно иначе? Где же тогда взять добровольцев для работы в горных рудниках? Или чтобы рыть каналы над мамакочей? Да хотя бы даже для того, чтобы работать гонцом? Во всем должен быть порядок.

Но Синчи настойчиво возвращался к тому, что его волновало.

- Ну, хорошо. Убежать трудно. Но все-таки убегают. Мало ли переселенцев живет среди чужих племен? Аймара среди кечуа, колья, чанка среди сечура... Каждому, конечно, хотелось бы жить со своими! Но все-таки бегут. А что бывает, если беглецов ловят?

- Иногда убивают для устрашения других, а чаще всего обрекают на неволю. Мужчин отправляют на самые тяжелые, высокогорные рудники или заставляют рыть каналы в пустыне, ну, к примеру, те, огромные, в Наске. А женщин отдают во дворцы инков. (Там они прядут, вышивают, прислуживают, объяснил бегун, который был из семьи рудокопа).

- Так ведь те же самые работы выполняют и свободные люди. Дороги, каналы прокладывает на своей территории самостоятельно каждая область. На рудниках работают целыми селениями, взять хотя бы твое, например.

- Ну, конечно. И все-таки есть разница. Там свое время отработал - и свободен. Идешь домой, к жене, детям, у тебя своя земля, свой сад, можно разводить агавы на сок и волокно, женщины вышивают тебе одежду, украшают стены твоего дома коврами.

- Моя мать была большой мастерицей, она могла выткать даже такой ковер, как наска!(2)

- Наска? О, это трудная штука. За наску можно получить все что угодно... Если же кто-то работает, отбывая наказание, то целый день над ним стоят с палкой, а ночью он сидит под замком. Вот какая у него жизнь! Ни женщины, ни семьи, ни дома, ни праздников.

- Ох, значит, бывают и такие, что готовы бежать? Из-за женщины!

- Конечно, бывают. Молодые всегда глупы. Высмотрел себе одну-единственную, и только ее и подавай ему. А меж тем все они одинаковы. И бежать, навлекая на себя опасность, нет никакого смысла. Лучше сиди себе тихо, а тяжело станет - пожуй листьев коки, все как рукой снимет.

- Хоо, сверху двойной сигнал. Готовься! - закричал наблюдатель со сторожевой вышки, прерывая их беседу.

- Ну, Синчи, хочешь отдохнуть или отправишься обратно? - спросил начальник поста.

- Побегу назад, - без колебаний отозвался молодой бегун. - Мне отдых не нужен.

На этот раз он получил связку кипу, старательно завернутую в тонкую циновку, с приказанием вручить ее в столице, городе Куско главному кипу-камайоку, и выслушал длинное, труднозапоминаемое послание, адресованное верховному жрецу.

- Благочестивому уильяк-уму доносит курака Ауки, правитель уну Анкачс. В долину под Уаскараном прибыли люди великого инки Атауальпы из города Кито. Они убили священную птицу коренкенке и забрали с собой два пера. Получены вести из Кито, что великий инка возложил на себя повязку властелина со священными перьями коренкенке. Он провозгласил себя сыном Солнца, сапа-инкой...

Пока бегун с соседнего поста пересказывал послание и Синчи слово в слово повторял его на ходу, они успели миновать селение Илльи, и юноше так и не удалось взглянуть в ту сторону. Кипу, предназначенный для столицы Куско, и устное послание, которому предшествовал двойной сигнал - Знак особой важности поручения, - целиком завладели его вниманием.

Он легко преодолел расстояние между двумя постами, потому что дорога тут плавно сбегала к берегу озера, не было уступов, столь опасных в ночной темноте, не было и моста на канатах. Синчи пересказал приказ следующему гонцу и медленно возвращался на свой сторожевой пост. Он уже столько раз бегал сегодня, что, пожалуй, только в случае острой необходимости смог бы снова отправиться в путь. Синчи не торопясь утолил голод кукурузой и чарки, выпил воды с примесью сока агавы и, укрывшись плащом из легкой шерсти ламы-альпаки, растянулся на подстилке.