Фрида Суслопарова - Первый гром и первая любовь

ЯКОРЬ ПОДНЯТ

Рано утром родители, как обычно, ушли на работу. Прощались торопливо. Мама с трудом сдерживала слезы.

Сборы в дорогу были недолгими. Дина раскрыла славянский шкаф, купленный в Церабкоопе. Там висели папин выходной пиджак, мамина давно вышедшая из моды накидка и еще несколько старых вещей, в том числе Динино зимнее пальто, перелицованное из маминого, с ненавистным воротником, снятым с бабушкиной шубейки, "настоящий скунс", рыжий с заметными пролысинами.

Укладывать в чемодан было нечего, пара старенького белья, платье на себя... Разве взять "выходное", с васильковой вышивкой.

Бабушка приготовила Дине пакетик, обвязанный шпагатиком. Хлеб. Брать или оставить? Но, съев несколько ложек вчерашнего кулеша и только растравив себя, Дина поняла, что хлеб возьмет.

Дворничиха Домна, мужеподобная и злая, натренированным глазом засекла чемодан вместо школьной сумки.

- Эй, Динко, куды бежишь з чамойданом?

- На село посылают, тетя Домна.

- Ой, лишенько, так там же зовсим нэма чого исты...

- Скоро все изменится к лучшему, тетя Домна.

Раннее утро, а на улице полуденная жара. Из кондитерской на углу Дерибасовской, которая еще была заперта, умопомрачительно пахло ванильным печеньем.

На круглой Екатерининской площади с высокого постамента мраморная Екатерина, не щурясь, глядела на ослепительное солнце.

Площадь вливалась в знаменитый Николаевский, ныне Приморский, бульвар. Он тянулся над портом, отсюда, с высоты, отлично просматривалась вся гавань. Вечерами над освещенными кронами каштанов, платанов и акаций шаркали по гальке толпы гуляющих. Дина остановилась возле задрапированного в темную мантию герцога Ришелье, первого градоначальника Одессы. Скульптура, как и белоснежный, с изумительной колоннадой Воронцовский дворец слева, здание городской думы справа, была знакома и привычна.

Легкий морской бриз шевелил листья платанов. Впереди каскадом спадала широкая потемкинская лестница, что вела в порт.

Папа всегда говорил, что приличной девочке нечего делать в порту. Дина с опаской посмотрела на лестницу и вдруг легко и стремительно ринулась вниз по ее широким ступеням.

Ноги летят как в танце, ветерок в лицо, десять маршей лестницы, да это настоящий полет! Вот и последняя ступенька. Дина оглянулась - перед ней возвышался сплошной каскад ступеней.

Таинственный порт оказался продолжением города - дома, ларек, дворник метет улицу, дальше склады, рельсы и вдруг совсем рядом грязная, мутная вода, на которой покачиваются клочья размокших газет, щепа, мусор.

Неужели это море?

Ничего похожего на блистательное, праздничное море, омывающее чистый пляж Аркадии, Лузановки.

Здесь, в порту, Дина увидела хмурого трудягу - море, терпеливо несущее на спине корабли, катера, баркасы и, увы, всякую дрянь и мусор.

Билетная касса была в дощатом сарайчике. Дина купила билет на "Тамань", которая должна была отойти от второго причала, как сообщила ей кассирша в старинном пенсне со шнурком на тонком, аристократическом носу.

...У причала пыхтел пароходик с пятнистым, облезлым корпусом, на котором была видна надпись "Тамань". Над полосой черной воды покачивался трап со стертыми планками. Дина замерла. Ни за что она не решится ступить на этот трап! Но что делать? Она остановилась...

К борту подошла женщина с мешком за спиной, мешок возвышался над ней, как огромный ком над муравьем в иллюстрации к книжке Брема. Ни секунды не мешкая, женщина свободно поднялась по трапу. Ну, Динка, смелей! Будь что будет! И она с разгону взбежала на палубу и очутилась перед вахтенным матросиком в бескозырке с развевающимися ленточками. Дина забилась в самый, как ей представлялось, укромный угол, между лесенкой, ведущей на капитанский мостик, и какой-то трубой. Резкий и пронзительный гудок над самой головой заставил ее вздрогнуть, внизу что-то зачавкало, палуба жутко шевельнулась под ногами, и пароходик, попыхивая и пошлепывая, двинул в открытое море. Ветер посвежел, по голым рукам побежали пупырышки гусиной кожи.

...Вскоре на горизонте появилась темная полоска земли. "Тамань" быстро приближалась к гористому берегу.

Сердито покрикивал вахтенный матрос:

- Не напирайте, граждане, это вам не одесский Привоз!

Берег уже рядом, на причале хмурый парень в полосатой тельняшке ловко подхватил брошенный канат и принялся обвязывать его вокруг железной тумбы.

- Лови второй конец! - крикнули с парохода.

Пароходик осторожно толкнулся о каменную стенку причала.