Тимоти Снайдер - Кровавые земли - Европа между Гитлером и Сталиным

По судьбе некоторых советских узников, освобожденных из лагерей на востоке, можно было судить о том, что ждало евреев. В Аушвице в начале сентября 1941 года сотни советских узников были отравлены синильной кислотой – инсектицидом, составной частью препарата «Циклон Б», использовавшимся ранее для фумигации бараков польских узников в лагерях. Позже около миллиона евреев будут отравлены «Циклоном Б» в Аушвице. Примерно в это же время другие советские военнопленные были использованы для тестирования газенвагена в Заксенхаузене. В этом автомобиле выхлопные газы подавались в кузов, таким образом запертые в нем люди травились угарным газом. Той же осенью газенвагены использовались для уничтожения евреев в оккупированной Советской Беларуси и Украине. К декабрю 1941 года угарный газ также использовали в припаркованых «душегубках» в Хелмно для убийства польских евреев на землях, аннексированных Германией [380].

Из числа затерроризированных и голодающих узников лагерей для военнопленных немцы набрали не меньше миллиона мужчин для службы в армии и полиции. Поначалу предполагалось, что они будут помогать немцам контролировать территорию Советского Союза после падения его правительства. Когда же этого не произошло, этим советским гражданам было поручено помогать в массовых преступлениях, которые Гитлер и его соратники совершали на оккупированной территории, пока длилась война. Многим бывшим узникам дали лопаты и приказали копать рвы, над которыми немцы расстреливали евреев. Других набирали для полицейских формирований, используемых для охоты за евреями. Некоторых узников отослали в тренировочный лагерь Травники, где их готовили быть лагерными надсмотрщиками. Эти советские граждане и ветераны войны, обученные служить нацистской Германии, проведут 1942 год в трех лагерях смерти в оккупированной Польше (Треблинке, Собиборе и Белжеце), где отравят газом более миллиона польских евреев [381].

Таким образом, некоторые из тех, кто пережил одну немецкую убийственную политику, стали пособниками в другой, когда война по разрушению Советского Союза превратилась в войну по уничтожению евреев.

Гитлеровские утопии рассыпались при столкновении с Советским Союзом, но вместо того, чтобы от них отказаться, их преобразили. Гитлер был Лидером, и его ставленники были обязаны своими должностями собственному умению предугадывать и осуществлять его волю. Когда эта воля натыкалась на сопротивление, как на Восточном фронте во второй половине 1941 года, заданием таких людей, как Геринг, Гиммлер и Гейдрих, было подправить идеи Гитлера так, чтобы подтвердить его гений, а равно и свою собственную позицию внутри нацистского режима. Утопий летом 1941 года было четыре: молниеносная победа, которая сокрушит Советский Союз за считанные недели; «План голода», согласно которому от голода в течение нескольких месяцев умрут тридцать миллионов человек; «окончательное решение», которое уничтожит европейских евреев после войны, и, наконец, «Генеральный план “Ост”», который сделает из западной части Советского Союза немецкую колонию. Через шесть месяцев после начала операции «Барбаросса» Гитлер переформулировал цели войны так, чтобы физическое уничтожение евреев сделать приоритетом. К тому времени его ближайшие соратники взяли на себя идеологическую и административную инициативу, дабы претворить это желание в жизнь [382].

Молниеносная победа не наступила. Хотя миллионы советских граждан и голодали, но осуществить «План голода» было невозможно. С «Генеральным планом “Ост”» или любым другим вариантом послевоенных планов колонизации нужно было подождать. По мере того, как ослабевали эти утопии, политическое будущее зависело от извлечения из фантазий того, что было выполнимо. Геринг, Гиммлер и Гейдрих продирались сквозь подвижные руины, разбирая кто что мог. Герингу, ответственному за экономику и «План голода», перепало меньше всего. Считавшийся «вторым человеком в Рейхе» и преемником Гитлера, Геринг оставался необычайно известным в Германии, но играл незначительную роль на Востоке. Поскольку экономика все менее становилась вопросом грандиозного планирования на послевоенный период и все более – вопросом импровизации для продолжения войны, Геринг уступил лидирующую позицию Альберту Шпееру. В отличие от Геринга, Гейдрих и Гиммлер умели повернуть неблагоприятную ситуацию на фронте себе на пользу, переформулировав «окончательное решение» таким образом, чтобы его можно было проводить во время войны, которая шла не по плану. Они понимали, что война превращалась, как Гитлер стал говорить с августа 1941 года, в «войну против евреев» [383].