Петр Балаев - АНТИ-Стариков. Почему история все-таки наука

«Если население еще не устраивает «голодные бунты», то это еще не означает, что оно их не устроит в самом близком будущем: озлобление растет и конца его росту не видать… А что подобного рода стихийные выступлений голодных масс явятся первым и последним этапом по пути к началу бессмысленных и беспощадных эксцессов самой ужасной из всех — анархической революции, — сомневаться не приходится…»

И отчего-то главный жандарм Петербурга даже словом не обмолвился о морозах, уничтоживших паровозы… Я специально не стал особо его доклад сокращать. Наглядно получается, не правда ли?

Кстати, о морозах и паровозах, я пытался найти об этом хоть какие-то внятные упоминания, но бесполезно, тогда стал искать источник, из которого Стариков выудил эти сведения, и нашел. Вот он:

«В феврале 1917 года в центральной России ударили сильные морозы до —43°, что создало дополнительные проблемы на транспорте в связи с выходом из строя свыше 1200 паровозов…» (Юрий Козенков. «Голгофа России», Москва 2001).

«В феврале в центральной России ударили сильные морозы до минус 43°. Это привело к выходу из строя свыше 1200 паровозов, что в свою очередь и затруднило подвоз продовольствия», — а это наш Николай Викторович.

Или вот как такое стерпеть без смеха? Цитируем:

«Глава военной миссии Франции в Петрограде генерал Жанев позже простодушно рассказывал, что ему докладывали об английских агентах, которые платили солдатам запасного Павловского полка на Миллионной улице по 25 рублей, чтобы они выходили из казарм и не подчинялись своим офицерам».

Прочитал я о простодушном французском генерале и стал ломать голову — почему не помню такого? Вроде никакого генерала по фамилии ЖАНЕВ на территории России никогда не было. Был Морис ЖАНЕН, имевший прозвище «генерал без чести»… Но всё выяснилось с помощью того же Юрия Козенкова, это у него в книге была опечатка в фамилии француза и такой текст:

«Главе военной миссии Франции в Петрограде генералу Жаневу докладывали, что известные по именам английские агенты, которыми в то время кишел Петроград, платили запасным Павловского полка на Миллионной улице по 25 рублей, чтобы они выходили из казарм и не подчинялись своим офицерам».

Теперь понятно, откуда г-н Стариков берет сведения, даже опечатки в фамилиях не замечает. Но на его месте свидетельствами «генерала без чести», которому как-то на вокзале вручили символические 30 сребреников, (по крайней мере, о таком случае есть упоминания), я бы поостерегся пользоваться. Опечатку в последующих изданиях автора исправили, но «слово — не воробей…», особенно печатное.

Как-то у меня больше доверия к начальнику Петроградского охранного отделения К. И. Глобачеву, все-таки заговоры были в его прямой компетенции. А он об участии иностранных разведок высказался в своих воспоминаниях вполне конкретно. Сначала о германском следе:

«Теперь, когда прошло много уже времени после Февральской революции 1917 г., многие задают вопрос: правда ли, что Германия принимала участие в ее подготовке. Я положительно утверждаю, что Германия никакого участия ни в перевороте, ни в подготовке его не принимала. Для Германии русская революция явилась неожиданным счастливым сюрпризом.

Единственно, в чем выражалась работа правительств центральных держав в этом направлении, — это в содействии нашим революционерам-эмигрантам в пропаганде русских пленных в концентрационных лагерях у себя в Германии и Австрии и в покровительстве русскому зарубежному пораженческому движению, начатому в 1915 г. главарями социалистических партий. Но эта работа принесла свои плоды лишь уже после Февральского переворота, когда с соизволения Временного правительства вся эта стая воронов — наших эмигрантов — хлынула в Россию через широко открытые границы нейтральных держав. Вполне естественно, что вместе с ними Россию вновь заволокла целая сеть германского шпионажа».

Абсолютно однозначное высказывание, не допускающее никакой возможности иначе истолковать его. И о союзниках:

«Что касается участия в подготовке русской революции союзными державами, то я это тоже положительно отрицаю. Говорят, будто бы Англия помогала нашему революционному центру в государственном перевороте при посредстве своего посла сэра Дж. Бьюкенена. Я утверждаю, что за все время войны ни Бьюкенен и никто из английских подданных никакого активного участия ни в нашем революционном движении, ни в самом перевороте не принимали. Возможно, что Бьюкенен и другие англичане лично сочувствовали революционному настроению в России, полагая, что народная армия, созданная революцией, будет более патриотична и поможет скорее сокрушить центральные державы, — но не более того. Такой взгляд в русском обществе создался исключительно благодаря личным близким отношениям английского посла с Сазоновым, большим англофилом и сторонником прогрессивного блока, а также некоторыми другими главарями революционного настроения, как Милюков, Гучков и пр.