Понсон Террайль - Варфоломеевская ночь (Варфоломеевская ночь, Молодость короля Генриха - VI)

Господин Лагир,- мрачно перебил его Лев,- я не знаю, действительно ли герцогиня любит вас, но если это так, то берегитесь!

-Да как же вы хотите, чтобы я объяснил вам происшедшее, если вы чуть ли не с первого же слова ищите ссоры со мной?

-Вы правы. Извините меня и продолжайте, пожалуйста.

-Ну-с, так вот! Герцогиня хотела во что бы то ни стало спасти именно меня, но я решительно отказался покинуть на произвол судьбы своего друга. Было решено бросить жребий, и судьба захотела, чтобы спасен был не я, а мой друг.

-Значит, вы только случайно отправитесь на эшафот? мрачно сказал Лев.

-Э, дело еще далеко не решено. Герцогиня слишком любит меня, чтобы не выручить из скверного положения, ну а чего захочет женщина, того захочет и Сам Бог. Однако время не раннее, и надо бы поспать. Покойной ночи, господин Арнембург! и с этими словами Лагир, завернувшись в свой камзол, снова улегся.

Опять наступило молчание. Лев сидел в мрачной задумчивости, меланхолически поглядывая на крошечное оконце, расположенное под самым потолком.

Вдруг это окно засветилось, и в погреб скользнул луч луны, выплывшей из-за тучи.

Должно быть, этот луч пробудил в люксембуржце какие-то новые соображения, потому что он сейчас же окликнул своего товарища по темнице:

-Господин Лагир, еще один вопрос, если можно!

-В чем дело? - отозвался тот.

-Ведь это я, кажется, обезоружил вас?

-Да, вы. Но чем же тут хвастаться? Я лежал на земле, на моей спине сидели два здоровенных рейтара и...

-Да я вовсе не к тому! Я хотел только спросить вас, не оставил ли я вам кинжал?

-Ну вот еще, сказали! Да вы отобрали у меня даже карманный нож!

-Теперь я страшно сожалею об этом. У меня-то остался кинжал, и, будь у вас оружие, мы могли бы... поразвлечься.

-Прелестная идея, которая редко приходит в голову немцам, как вы! Но кинжала у меня нет...- Лагир тяжело вздохнул, а затем вдруг крикнул: - Постойте-ка, постойте! Ведь герцог присылал нам с пажем Амори ужин, и Амори дал нам свой кинжал! Насколько я помню, он забыл взять его с собой... Сейчас! Лагир вскочил на ноги и стал шарить по полу. Наконец при слабом свете луны он заметил искомое и радостно крикнул: - Вот он, нашел! Теперь мы можем позабавиться на славу.

Д'Арнембург издал какой-то страшный звук, напоминавший радостное рычанье дикого зверя. Но в этот миг луч луны снова погас - должно быть, ее снова закрыли тучи,- и в камере опять воцарилась совершенная темнота.

-Однако!...- сказал гасконец.- Темно, как в аду.

-Ну что же, сверканье наших глаз будет светить нам,ответил Лев.

-Еще одна прелестная мысль, на которую, по-моему, немцы редко способны! - смеясь сказал Лагир.- Ну-с, вы готовы? Начнем во здравие прелестной Анны!

-А-а-а-а! - прорычал Лев, наворачивая на руку вместо щита свой камзол.- Ты осмеливаешься любить герцогиню Монпансье?

-Я только пользуюсь данным мне разрешением! - ответил Лагир, тоже пристраивавший на руку камзол.

-Ну, так ты недолго будешь пользоваться им! - крикнул д'Арнембург и ринулся на Лагира.

Но гасконец отличался чисто кошачьей ловкостью и гибкостью, и Лев, кинувшийся в то место, откуда только что слышался голос врага, встретил там только стену.

-А, ты бежишь, трус? - прорычал он.

-Да нисколько! - ответил Лагир с другого конца погреба.Военные хитрости всегда дозволены!

Лев снова кинулся на голос, и снова его кинжал встретил лишь стену. Но на этот раз Лагир успел кольнуть его кинжалом в плечо. Арнембург резко повернулся и снова кинулся на гасконца, но тот присел на пол, и, в то время как кинжал люксембуржца встретил лишь воздух, Лагир схватил врага за ноги и опрокинул его на пол. В тот же момент он наступил ему левым коленом на руку, державшую кинжал, правым придавил грудь и сказал, приставив кинжал к горлу Льва:

-Теперь вы в моей власти!

-Ну, так убейте меня! - прохрипел д'Арнембург.

-Нет, я готов подарить вам жизнь, но только вы должны дать мне честное слово, что не возобновите этого нелепого поединка в темноте.

-Нет, убейте меня! - упрямо крикнул Лев.- Я не хочу вашего великодушия, и если вы пощадите меня, то все равно я вас не пощажу!

-Господин Арнембург,- мягко ответил Лагир,- подумайте: ведь у нас будет тысяча возможностей встретиться при нормальных условиях. Выпустите свой кинжал!

-Никогда! - задыхаясь крикнул люксембуржец.- Убей меня или...

Он напряг все свои силы, чтобы освободиться от Лагира, и гасконцу стоило немалого труда вновь пригнуть к земле взбешенного Льва.

Однако Лагир видел, что ему не удастся еще долго сдерживать могучего немца. Если же последнему посчастливится вывернуться, тогда нелепый поединок должен был бы начаться снова; между тем Лагир чувствовал, что слабеет от чрезмерного напряжения: ведь всего сутки тому назад ему пришлось выдержать упорный и неравный бой, и он еще не успел отдохнуть от него в напряженной позе, в которой его везли связанным сюда. Поэтому он видел, что вынужден покончить теперь же со всем этим.