Понсон Террайль - Варфоломеевская ночь (Варфоломеевская ночь, Молодость короля Генриха - VI)

-Я знал, что мы в конце концов столкуемся! - ответил Ноэ.- Ну, так вперед! Медлить нечего!

Подталкиваемый красноречиво шпагой Ноэ, Лашеней провел своего неприятного гостя на несколько шагов далее и открыл второй тайник, в котором находились десять довольно объемных мешков с золотом.

-Теперь я - навеки обесчещенный человек,- мрачно сказал Лашеней.- Я выдал золото своего господина и никогда не решусь показаться ему на глаза.

-Вот еще пустяки! - смеясь ответил Ноэ.- Вы можете отлично свалить все дело на королевских солдат. Нашли же они документы, так почему бы им не найти также и денег? Однако некогда разговаривать о пустяках, когда надо заняться делом. Ну-ка, милейший, помогите мне вытащить эти мешки из тайника!

Страшная шпага все время находилась в самом близком расстоянии от тела Лашенея, и тому не оставалось ничего более, как подчиниться. Между тем в то время, когда он перетаскивал мешки и складывал их на полу соседней комнаты нижнего этажа, Ноэ размышлял:

"Я - не грабитель и не разбойник, но с легким сердцем воспользуюсь этим золотом по праву войны. Ведь между Лотарингией и Наваррой объявлена тайная война, и не будет ничего бесчестного в том, что Наварра воспользуется деньгами Лотарингии, этим "нервом войны", как называют презренный металл".

Наконец все мешки были снесены. Глядя на образовавшуюся кучку, Ноэ подумал вслух:

-Но ведь здесь хватит нагрузить мула! Как же я унесу с собой все это?

-А я на что? - неожиданно ответил чей-то голос.- Я помогу тебе!

Ноэ испуганно обернулся, но сейчас же улыбнулся, успокоенный: перед ним был Гектор.

Как попал он сюда? Дело оказалось гораздо проще, чем можно было подумать. Гектор видел, что его друг скрылся с Лашенеем в доме, и, когда Ноэ через час все еще не вышел оттуда, стал тревожиться за участь Амори. Подойдя к двери, он убедился, что ее забыли запереть, и, таким образом, попал в дом как раз в тот момент, когда Ноэ вслух высказывал затруднительность своего положения.

XV

Почти в тот самый час, когда Ноэ выгребал пистоли герцога Гиза, его величество христианнейший король Карл IX подъезжал к маленькому медонскому домику в обществе наваррского короля и Рене Флорентийца.

Наконец герцог Гиз и герцогиня Монпансье инсценировали целую комедию, всецело построенную на знании характера французского короля; поэтому Карл IX, войдя в комнату, увидел свою мать лежащей на кровати, которая была забрызгана каплями крови. Король вскрикнул, отступил на шаг, а затем бросился к матери, обнял ее и стал целовать, рыдая, словно маленький ребенок. Королева имела вид умирающей. Вдруг она вздрогнула и выпрямилась, забыв о принятой на себя роли. И было с чего: сзади короля стоял Генрих Наваррский.

При виде Генриха Екатерина пришла в такое же изумление, как и Рене. Но первый момент изумления сейчас же сменился страшным гневом, и королева грозно крикнула:

-Как, это вы... вы?..

Удивленный этим, король Карл отступил в сторону и в свою очередь посмотрел на Генриха. Но последний оставался совершенно спокойным и ровным тоном ответил королеве:

-Но, ваше величество, разве не естественно, что, узнав о случившемся, я поспешил прискакать сюда вместе с королемкузеном?

Королева Екатерина ничего не ответила на это, а обратившись прямо к сыну, сказала: "Государь, вот этот человек осмелился похитить меня, а один из сопровождающих его ткнул меня кинжалом!" - и для вящего эффекта королева сорвала повязки и показала свою окровавленную грудь.

Вид крови всегда производил сильное действие на короля Карла. Так и теперь он сильно побледнел и с пеной у рта, с налившимися кровью глазами крикнул Пибраку, в состоянии беспредельного бешенства указывая рукой на Генриха Наваррского:

-Арестовать этого человека!

В первый момент Генрих отступил на шаг назад и схватился за шпагу. Но благоразумие сейчас же взяло верх в нем, он снова приблизился к королю и спокойно сказал:

-Государь, ее величество обвиняет меня в государственном преступлении, но, кроме личного желания вашего величества признать это обвинение заслуживающим уважения, никаких мотивов ареста мне не приведено. Однако что же делать? Ведь я здесь в полной воле французского короля, потому что король, выехавший за пределы своего государства, становится частным лицом. Мне не остается ничего иного, как только подчиниться. Но я все же жду, что ее величество королева соблаговолит обосновать предъявленное мне обвинение. Господин капитан, благоволите принять мою шпагу!