Виктор Суворов - Выбор [Новое издание, дополненное и переработанное]

О Жар-птице, кроме того, известно: появляется на виду у всех и столь же внезапно исчезает. Откуда появляется, куда исчезает, непонятно. Поступили сведения: ее плотно охраняют.

Известно также: по всей Европе внезапно активизировались белогвардейцы. Причина активизации непонятна. По докладам агентуры, ранее раздробленные и распыленные организации белых офицеров внезапно, по чьей-то команде, приобрели стройную, чисто военную структуру. В распоряжении белых появились значительные финансовые средства. Понятно, что активизация битых офицеров белых армий может быть направлена только на подрыв международного авторитета Советского Союза, на нанесение ему ущерба, на подготовку свержения власти рабочих и крестьян. Очевидно, за всем этим стоят западные разведки и финансовые средства мировой буржуазии. Есть основания предполагать, что Жар-птица является связующим звеном между русскими белогвардейцами и международным финансовым капиталом.

Ее возвращения в банке «Балерика ТС» никто не ждал — появилась тут однажды, шума наделала, внимание к банку привлекла, потом пропала, что-то на прощание говорила, что-то обещала. Мало ли нам обещают?

Она прошла прямо в зал заседаний правления банка. Своим появлением прервала речь председателя. Понимая, что прервала, тем не менее не просила слова, не извинялась. Она улыбнулась им всем. Переглянулись заседающие, молча спрашивая друг друга, стоит ли улыбаться в ответ. И тогда она широким жестом иллюзиониста махнула в сторону двери: але-оп! Дверь растворилась, и два служителя банка внесли — скорее втянули, вволокли, втащили — два чемодана, поставили посреди зала и, поклонившись, вышли, затворив за собой дверь.

Все взоры с Насти на чемоданы, с чемоданов — на председателя. Председатель, слов не произнося, подошел, чемодан толкнул. Повалился чемодан на бок, звуком оповестив, что веса в нем с избытком, вроде книгами набит. Председатель и другой толкнул. И другой издал звук, вроде с крыши ляпнулся.

Председатель на Настю: и что? Открывай — Настя улыбается. Чемоданы с замочками, но замочки на ключи не заперты — просто нажать блестящие хлястики на пружинках, и они отскочат, щелкнув. Кроме того, чемоданы ремнями перепоясаны, чтобы не раскрылись случаем. Расстегнул председатель ремни, никто ему не помогает, все на местах сидят, завороженные. Интересно, что дальше будет. Отбросил председатель крышку и взвизгнул.

Набит чемодан тяжелыми разноцветными пачками: доллары, франки, марки, песеты. Отбросил председатель крышку со второго чемодана. И снова взвизгнул.

В принципе тяжести такие можно и не таскать. Банковский чек на любую сумму — это всего лишь бумажка в кармане: легко и удобно. Но в Париже господ офицеров сразить надо было видом пачек аккуратных и тут — тоже. Вот они, полюбуйтесь, господа финансисты.

Но как же ухитриться провезти два неподъемных, деньгами набитых чемодана через пограничный контроль и таможню? О! Это просто. Объясняю: надо внимательно посмотреть в черную точечку в переносье контролера и тихо сказать: «А они пустые».

Кто же возразит? Никто и не возражал.

Ей подставили стул. Села Настя. Это уже не та оборванка, что недавно окна мыла. Это женщина деловая, в строгом костюме, чем-то на банкира лондонского похожая и немного — на гангстера из Чикаго.

— Это ваша половина, господа. Должников у вас целая телефонная книга. Если хотите дальше долги возвращать, вот мои условия: пятьдесят на пятьдесят. Фифти-фифти. Вы получите половину своих долгов. Остальное — мое. Если не согласны, сами с должниками разбирайтесь, письма пишите, а я себе работу найду. Не у вас одних проблемы с должниками.

Переглянулись финансисты. И генеральный директор банка «Балерика ТС» молча кивнул.

Я проиграл. Ты, Мессер, оказался прав. Как ты и предупреждал, Жар-птица сразу вышла из-под контроля. Сорвалась, как Каштанка с цепи. Подъезжай сегодня вечером на мою ближнюю дачу, там все будут. Выпьем, закусим. Я не гордый. В людях никогда не ошибался. А тут… Раз проиграл, полезу под стол, себя козлом назову…

— Сегодня, Сталин, не могу. Спасибо за приглашение. Боли головные… В следующий раз, а?

— Пусть в следующий. Как я в ней ошибся, до сих пор не пойму. Но и ты, Мессер, иногда ошибаешься. Давно тебя спросить хочу… Что ты там в берлинском цирке болтнул?

Ждал давно Рудольф Мессер этого вопроса от Сталина. Сам хотел ему рассказать, да все как-то момент не подходил.