Виктор Суворов - Выбор [Новое издание, дополненное и переработанное]

У самой воды, железным рядом — краны-журавли: грузят, грузят, грузят. И огромные пустые лесовозы понемногу оседают в воду — глубже, глубже, глубже. Нагрузят лесовоз, и пошел он в басурманские земли.

В ущельях между штабелями, между циклопическими пирамидами бревен, в пьянящем запахе сосновой тайги легко затеряться.

Тот, с корабля, и затерялся. Его может увидеть только один человек, которому он открыт, который его ждет.

— Здравствуй, чародей!

— Здравствуй, Дракон!

— Как помотался по морям?

— Плохо. Меня томит. Чувствую, что с Жар-птицей что-то случилось. Что?

— Чародей, ты оказался прав. А товарищ Сталин спор проиграл. Он считал ее достойной претенденткой, я сомневался, а ты категорически возражал. Ты спор выиграл. Она вышла из-под контроля. Товарищ Сталин теперь должен в присутствии всех членов Политбюро залезть под стол и назвать себя козлом.

— Где она?

— Была на Балеарских островах. Сейчас, агентура докладывает, — в Париже. Связалась с самой мразью: в Испании — с финансовой олигархией, в Париже — с белогвардейцами.

— Ну-ка налей мне, Саша. Есть у тебя? — Чародей первый раз назвал Дракона Сашей.

Саша-Дракон на него с благодарностью посмотрел. Есть у Дракона много врагов, очень много.

Враги его ненавидят. Есть у Дракона много подчиненных, подчиненные уважают и боятся. Есть у Дракона суровый начальник, ему Дракон служит верой и правдой. Есть у Дракона много-много девочек в парашютных кружках, в сталинской охране, в спецгруппах, всех их он любит, всем любовь дарит с царской щедростью. И они его любят. А друга у Дракона нет. Не с кем Дракону поделиться. Не потому друга нет, что мужик он неправильный. Мужик-то он что надо. Таких поискать. Но работа у Дракона собачья. Слишком в секретах сталинских увяз. Не моги слова сказать. Какая, к чертям, дружба, если он о жизни своей, о работе не имеет права даже и заикнуться. Официально — летчик полярный. Да ведь не будешь же все время только о медведях и льдинах рассказывать. И вот появился в Драконовой жизни человек, с которым говорить можно. Обо всем.

— У меня, чародей, всегда есть.

Достал Дракон из широкого кармана бутылку и два стакана. Присели на бревно. Газетку расстелили. Налил Дракон, сырок плавленый по-братски разделили. Подняли гранчаки…

Вынырнул юркий, бдительный погранец из-за штабеля: шея тоненькая, как штык у трехлинейной винтовки Мосина образца 1891/30 годов, и голос тоненький:

— Ах, ты — пьянствовать! Не знаешь, что в порту это запрещено?

Погранец обратился к огромному дядьке в кожаном пальто, со стаканом в руке. Его собеседника доблестный страж рубежей почему-то не заметил. И тогда тот, второй, незамеченный, прошедший столько морей, обернулся устало:

— Отвались.

Погранец ответил четко, как устав предписывает:

— Есть! — И отвалился, как ломоть, отрезанный от краюхи хлеба.

— Что с тобой теперь будет, Дракон?

— Он меня давно расстрелять хотел. Вот настал, видно, черед. — Налил себе Дракон еще. И чародею.

— Пьем. Знаешь, чародей, мне все равно головы не сносить, но прими мой совет. Сталин проиграл спор и теперь должен себя публично козлом назвать. Пожалей голову свою, чародей, этого не допусти.

Получить гражданство чужой страны не так легко. Но Насте повезло: нашлись добрые люди, дали ей гражданство, паспорт новенький выписали и все другие бумаги. Нужно много лет в очереди стоять, а ей так выпало, что очередь быстро подошла. За один день. В Париж она вообще без всякого паспорта ехала. В Москве ее научили ездить через границы без паспорта и без виз. А теперь она решила путешествовать не в трюме корабельном, не на крыше товарняка, а в комфорте, с достоинством. Для этого нужны документы. Вот они — в коричневой сумочке крокодиловой кожи. И охрана с нею со всеми соответствующими документами. Сам командир лейб-гвардии Компьенского полка князь Ибрагимов ее сопровождает:

— Девятую роту из третьего батальона неплохо бы в Женеву двинуть. Там, в горах швейцарских, на альпийских лугах, клиентов наших стада целые.

— Согласна.

— Четвертая рота хорошо поработала в Лионе. Потрясла должников. Казну пополнила.

— Это хорошо. Но у меня, князь, вопрос чисто теоретический. Мы быстро наживаем все новые и новые миллионы. Однако… Однако пара хороших туфель — доллар, пять — великолепный костюм, триста долларов — «Линкольн», тысяча — приличный двухэтажный дом, с подвалами, комнатами на чердаке, с бассейном и гаражом на три машины, с куском земли. Так зачем же людям миллионы? У вас есть ответ на этот вопрос?