Борис Миронов - Страсти по революции - Нравы в российской историографии в век информации

И.В. Михайлов полагает: «Миронов привлек громадный материал, который имеет к собственно социальной истории весьма отдаленное отношение», и объясняет это тем, что «все работы этого автора преследуют политические цели (курсив мой. — Б.М.)». По недоразумению, мягко говоря, а точнее по незнанию, И.В. Михайлов понимает социальную историю «как историю без политики». Приходится напомнить: социальная история в отличие от классической историографии изучает историю не в индивидуальном, а в социальном измерении, историю не отдельных событий, а массовых и явлений и процессов, где индивидуума не видно. Это могут быть социальные, политические, экономические, культурные явления и процессы. Как считал классик социальной истории Ф. Бродель, история в индивидуальном измерении, или событийная история, — наиболее человечная, но и самая поверхностная и обманчивая история, так как изучает краткие и быстрые моменты исторического процесса {167} . Сам он изучал хлебные цены и зарплату, торговлю и транспорт, численность населения и демографические процессы, сельское хозяйство и промышленность, государственное управление и общественные отношения, войны и пиратство, географическую среду и климат, мореплавание и города, образ жизни и питание. У современных социальных историков предмет изучения столь же обширен, в чем можно убедиться, познакомившись с шеститомной «Энциклопедией социальной истории Европы» {168} . Чтобы развеять заблуждение И.В. Михайлова относительно политической ангажированности всех моих работ, рекомендую критику заглянуть на мой сайт, где приведен их список. Напоминаю также: в отличие от него, в партиях не состоял и не состою и наград не имею.

Заметки И.В. Михайлова наполнены передергиванием фактов, искажением моих мыслей и прямыми инсинуациями. Бывший преподаватель истории КПСС дал еще один ленинский урок. У меня нет места для подробного ответа. Ограничусь отдельными примерами.

Концепция обнищания пролетариата во второй половине 1950-х гг. действительно подверглась ревизии, но, вопреки утверждению И.В. Михайлова, по существу осталась прежней.

Критик обвиняет меня в экономическом детерминизме, объясняющем историческое развитие всецело действием экономических факторов. Между тем, через всю мою книгу красной нитью проходит идея: не экономика «виновата» в революции, а политика.

И.В. Михайлов утверждает: введение обязательного начального обучения, уравнение всех граждан в правах, снятие ограничений на передвижение до 1917 г. осуществлены не были. Это не соответствует фактам. 3(16) мая 1908 г. принят Закон о постепенном, в течение 10 лет, введении всеобщего обязательного начального образования, полному воплощению которого в жизнь помешала война. Уравнение всех граждан в правах произошло в 1906 г., после принятия новых Основных законов. Ограничения на передвижение для лиц, принадлежавших к привилегированным группам, правительство полностью отменило в 1894 г., а для крестьянства и мещанства — в 1906 г. {169} Черта оседлости для большинства евреев (4% населения России), фактически перестала существовать в 1915 г. (правда, территория, входившая в черту оседлости, почти в 2 раза превосходила самую обширную европейскую страну).

И.В. Михайлов утверждает, будто я «воюю с какими-то библиографически неуловимыми концепциями революции»; российских «мальтузианцев», кроме С.А. Нефедова, нет, как и сторонников структурно-демографической теории революции; о Дж. Голдстоуне я не упоминаю. Как же на самом деле? Все исследователи, поддерживающие тезис о систематическом понижении уровня жизни крестьян после отмены крепостного права 1861 г. главным образом вследствие малоземелья, являются, по сути, мальтузианцами. Ибо этот тезис является, в сущности, парафразой мальтузианской концепции, объясняющей снижение уровня жизни чрезмерно быстрым ростом населения, опережающим увеличение средств существования. Концепцию разделяли И.И. Игнатович, А.А. Кауфман, П.И. Лященко, М.Н. Покровский, Н.Н. Рожков, А. Финн-Енотаевский и другие, включая, конечно, В.И. Ленина. Покровский и Рожков — мальтузианцы марксистско-ленинского толка {170} . Немало мальтузианцев и среди современных российских и зарубежных исследователей.

О Дж. Голдстоуне не было необходимости что-нибудь говорить [16]. Он основатель структурно-демографической теории, но российскими сюжетами не занимался. Зато он имеет сторонников в России. Например, В.П. Булдаков, говоря о влиянии омоложения населения на русские революции, разделяет один из принципиальных концептов этой теории. В России существует целая школа так называемых “клиодинамиков” — Л.Е. Гринин, А.В. Коротаев, А.С. Малков, С.Ю. Малков, К.К. Панкратов, Н.С. Розов, П.В. Турчин, Д.А. Халтурина, С.В. Цирель и другие — которая развивает идеи Дж. Голдстоуна, в том числе на русском материале, нередко внося в них коррективы {171} . У некоторых творчество Дж. Голдстоуна вызывает критику. «Голдстоун строит какие-то абстрактные теории, даже не пытаясь вникнуть в реалии другого времени и других народов и нисколько не считаясь с ними. <���…> К тому же он явно “мухлюет” с историческими примерами. <���…> Колебание численности элиты рассматривается как самопроизвольный процесс, обусловленный изменениями динамики доходов/расходов. Абсолютно не учитывается чрезвычайно распространенный монархически-тоталитарный вариант, когда аппетиты элиты урезываются правителем, часто вместе с головами» {172} .