Марк Медовник - Жидкости [оптимизированы иллюстрации]

И, как будто этого мало, моющие средства с лауретсульфатом для некоторых людей, возможно, работают слишком хорошо – в буквальном смысле. Они удаляют жиры и масла настолько эффективно, что могут вызвать различные раздражения кожи, например экзему и дерматит. Чтобы предотвратить это, производители жидкого мыла добавляют в свой продукт модификаторы и увлажнители, призванные заменить природные масла, которые лауретсульфат натрия вытягивает из вашей кожи. Значит, мы можем едва ли не радоваться тому, что б о льшая часть жидкого мыла, которое мы используем, просто стекает в раковину, даже не соприкоснувшись с нашими руками. Производители пытаются бороться с этим, увеличивая вязкость мыла, а также создавая дозаторы, которые выдают его на руки не в виде жидкости, а в виде пены, что более практично. Дозаторы пены действительно хороши, и не только потому, что выдают вам именно то крохотное количество поверхностно-активного вещества, в котором вы нуждаетесь, вместе с большим количеством воздуха, но и потому, что они наконец придумали реальное полезное использование для пены. Она здесь играет не только эстетическую роль, как в шампунях, средствах для тела или зубных пастах. В дозаторах именно пена оказывается средой, которая доставляет поверхностно-активное вещество к вашим рукам.

В целом жидкое мыло различных сортов стало индустрией с оборотом порядка сотни миллиардов долларов. При помощи моющих средств мы содержим тело в чистоте и придаем ему аромат, поддерживаем чистоту и ароматность одежды, волос, моем посуду и – возможно, это важнее всего в нашем густонаселенном мире – используем их как одно из мощнейших средств поддержания своего здоровья и борьбы с распространением болезней. Но когда мы покупаем их, то платим в основном за маркетинг. Главные ингредиенты моющих средств, собственно удаляющие грязь, дешевы. Поэтому стоит задуматься о том, как производятся эти продукты и какое воздействие эта индустрия оказывает на тропические леса.

Лично я предпочитаю кусковое мыло. Оно сделано по руке, и мытье им дает мне ощущение вещественного контакта, бодрит и успокаивает. Да, мыло в брусках трудно продавать, но для меня это тоже одно из его положительных свойств: вы покупаете кусок мыла потому, что нуждаетесь в нем, а не потому, что вам кажется, будто он сделает вас другим человеком, более успешным, более желанным или сексуальным.

Самолет теперь раскачивался и подпрыгивал в воздухе так, что становилось страшно. В дверь громко постучали, и один из бортпроводников спросил, всё ли у меня в порядке. На мгновение я испугался, что провел в туалете не один час, рассуждая сам с собой об успехе жидкого мыла, но затем до меня дошло, что дело в турбулентности. «Пора вернуться на место», – подумал я. Но прежде чем покинуть кабинку, я поколебался мгновение, протянув руку ко второму флакону рядом с раковиной. Он содержал другую жидкость, увлажнитель. Зачем он здесь? Неужели нам действительно нужно увлажнять руки всякий раз, когда мы их моем? Или это тоже часть нарастающего давления, побуждающего нас потреблять многие вещи независимо от того, нуждаемся ли мы в них на самом деле? Сначала произведем мыло, которое очищает руки слишком хорошо, а затем предложим антидот – увлажняющий крем? Или это паранойя? Так или иначе, я попытался выжать себе на ладонь немного жидкости из этого флакона. Это была симпатичная бутылочка, и пахла она лимонной свежестью, сопротивляться которой, как я обнаружил, трудно до нелепости.

Возвращаясь из туалета на свое место, я миновал одну из больших овальных запасных дверей самолета; там был виден маленький иллюминатор и соблазнительно крупная красная ручка. В самолете я всегда испытываю странное желание открыть двери; не знаю даже почему. Если бы я это сделал, воздух в салоне вытянуло бы наружу вместе со мной и всяким, кто оказался бы в этот момент не пристегнутым к креслу. Пристегнутые остались бы на месте, но температура воздуха в салоне упала бы примерно до –50 °C, и давление тоже снизилось бы, так что дышать стало бы очень и очень трудно. В этот момент, как нам известно из предполетного инструктажа по безопасности, из гнезд над головами пассажиров выпали бы кислородные маски.

В низком атмосферном давлении и заключается, разумеется, та причина, по которой мы летаем так высоко. Меньшая плотность воздуха обеспечивает меньшее сопротивление полету, что повышает топливную эффективность самолета и позволяет ему двигаться дальше. Однако полет на такой высоте ставит перед авиаконструкторами двоякую проблему: они должны найти способы сделать так, чтобы пассажиры не задохнулись и не замерзли. Обе задачи решены при помощи кондиционирования воздуха, в истории развития которого фигурируют самые опасные жидкости на планете.