Марк Медовник - Жидкости [оптимизированы иллюстрации]

Мыло удаляет не только масла и жиры, но и бактерии, прикрепившиеся к ним. Вымыть руки с мылом – лучший способ защититься от бактериальной инфекции и вирусов. Однако, несмотря на эффективность мыла в качестве чистящего агента и его появление на самой заре человеческой цивилизации, регулярное его использование в качестве средства поддержания чистоты и личной гигиены – современное явление.

Много веков разные культуры занимали очень разные позиции по отношению к мылу. Римляне его почти не использовали, предпочитая соскребать с себя пот и грязь механически, а затем купаться сначала в горячей, потом в холодной воде, чтобы очиститься. Публичные бани были важной частью их культуры, и римляне не жалели средств и изобретательности на строительство сложных инженерных сооружений, обеспечивавших бани холодной и горячей водой. В Европе после падения Римской империи инфраструктура, обеспечивавшая работу публичных бань, пришла в упадок и разрушилась, а посещение бань и вообще мытье вышли из моды. В многолюдных городах и селах без доступа к чистой воде мытье всё чаще считалось опасным для здоровья. В Средние века многие европейцы верили, что болезни распространяются через миазмы и дурной воздух. Они считали, что мытье, особенно горячей водой, раскрывает поры и делает человека более уязвимым перед страшными болезнями, такими как бубонная чума, известная в те времена также как черная смерть. Тогда отношение к мытью, помимо прочего, включало и моральный компонент: ведь святые отшельники и подвижники отрицали комфорт и роскошь. Следовательно, чем сильнее ты пах, тем ближе к Богу становился в глазах окружающих.

Такое странное отношение к чистоте было не везде. Гостям с Востока представители даже королевских семейств Европы показались бы ошеломляюще вонючими и грязными – как и нам, смотрящим на них с современной точки зрения. Но культурные нормы прошлого часто кажутся отвратительными задним числом. Не так давно курение было совершенно нормальным явлением, и запах табака присутствовал почти везде: в офисах, ресторанах, барах и поездах. Я еще помню, когда оно разрешалось даже в самолетах. Теперь мы оглядываемся на те времена со смесью ужаса и недоумения: как мы могли дойти до такого. Если смотреть в таком свете, то эпоха грязных и вонючих европейцев покажется, наверное, не столь удивительной.

Как и в случае с курением, последствия всеобщей немытости были не только эстетическими. В XIX в. врачи не видели ничего страшного в том, чтобы перемещаться от одного больного к другому, не меняя одежды; они не мыли рук ни до, ни после осмотра рожающих женщин. Результат – невероятно высокий уровень женской и младенческой смертности при родах. В 1847 г. венгерский акушер, Игнац Земмельвейс, распорядился, чтобы врачи, прежде чем прикоснуться к пациенткам, протирали руки раствором хлорной извести, – и уровень смертности в его лечебнице упал с 20 до 1 %. Несмотря на столь наглядное свидетельство, врачи по-прежнему не хотели признавать, что они сами, возможно, переносят инфекции на руках и передают их пациентам, вызывая таким образом громадное число смертей. И только в 1850-е, когда британская сиделка Флоренс Найтингейл начала активную кампанию за чистоту, такое отношение стало наконец общепринятым: сначала в военных госпиталях, а потом и в обычных больницах. Главное – она собрала статистику и придумала новые типы математических графиков, при помощи которых демонстрировала свои данные о причинах болезней и смертности врачам и общественности. Постепенно, по мере накопления научных доказательств, микробная теория получала всё более широкое признание среди медсестер и врачей, и гигиеническое умывание с мылом стало в больницах обычной практикой. Разумеется, не все сорта мыла рождаются равными, и новая роль этого средства в поддержании чистоты и здоровья людей появилась в то время, когда индустриализация и маркетинг совместно создавали современную западную потребительскую культуру. Мыло было готово к тому, чтобы из предмета потребления превратиться в коммерческий продукт.

На высоте 12 000 м в крохотном самолетном туалете я тоже надеялся использовать мыло, чтобы совершить превращение: из усталого путешественника в освеженного, чистого и ясноглазого. Я вымыл руки в крохотной раковине и внимательно рассмотрел себя в зеркале. Глаза красные, кожа вокруг них сухая и морщинистая; мое лицо казалось желтым и болезненным. Я взглянул на лампочку, чтобы проверить, не горит ли она голубым флуоресцентным светом. Так и есть. «Возможно, это всё объясняет», – подумал я. Но затем, при дальнейшем осмотре, я с ужасом заметил на воротнике своей рубашки желтое пятнышко соуса карри. Сьюзен ничего мне о нем не сказала, но, с другой стороны, зачем ей было говорить мне? Я инстинктивно попытался стереть его капелькой слюны. Находилось оно прямо у меня под подбородком, поэтому всю операцию приходилось контролировать по отражению в зеркале. Но ферменты слюны не помогли мне справиться с желтым (вероятно, на основе куркумы) пятном; мало того, из-за смачивания воротника пятно только расползлось шире. Через пять минут попыток оттереть воротник, за которые кто-то несколько раз пробовал открыть дверь туалета снаружи, пятно стало только хуже.