Евгений Макарихин - Недействительность. Или «эффект Манделы» для начинающих

Таким образом, выяснилось, что одним африканцем дело не закончилось. «Эффект Манделы» начал множиться. С начала 2010-х г.г. до сегодняшнего дня зафиксировано множество аномалий в недавней истории; если раньше эффект распространялся только на англоязычный сегмент мира, то вскоре добрался и до русскоязычного, затрагивая литературу, фильмы, графику и др.

Как отмечают блогеры, плотно занимавшиеся эффектом, первый зафиксированный его всплеск произошёл в 2012—2013 годах, но для большинства остался незамеченным (впрочем, автор столкнулся с ним на самом раннем этапе, но попросту остался на несколько лет в растерянности со своим частным «неправильным воспоминанием»). Вторая волна пошла в 2015—2016 гг. и была сильнее. Три года спустя тряхнуло очень серьёзно: ситуация с эмблемой «Фольксвагена» поставила вопрос о «манделизации» окружающего мира перед очень многими «неверующими».

По понятным причинам, так как эффект касается человеческой памяти, опершись на формальные признаки «расстройства», – но по факту совершенно необоснованно – за него взялись психологи (вкупе с нейрофизиологами), «дать суровую отповедь» растерянным гражданам, память которых не сходится с реальностью… Хотя вовлечение их в дискуссию по данному эффекту мотивировано не более, чем обращение на заре изучения электричества – когда развлекались тем, что десятки людей брались за руки и по замкнутому «хороводу» разряжалась «лейденская банка» (примитивный конденсатор трёхсотлетней давности) – в первую очередь к докторам, раз уж люди падают в судорогах и испытывают боль. Да, болевые ощущения от невидимого внутреннего удара; но явление-то не об этом, а об электрической цепи, токе и проводимости.

Что же говорит официальная наука? «Эффект Манделы» – это конфабуляция, парамнезия, то есть психопатологическое явление ложной памяти, когда человек убеждён, что некие вымышленные события происходили на самом деле. Тем не менее, учёные не в состоянии объяснить, почему такие воспоминания, которые касаются событий общеизвестных, исторических, географических, астрономических, зоологических, анатомических, художественных, литературных, архитектурных и др., могут наблюдаться порой у десятков миллионов землян, живущих в самых разных концах света.

Вот факт любого рода; внешний вид объекта; наименование персоны и отношения собственности, авторства; образ и речь персонажа из кинематографа; фраза, поэтическая или песенная строка; поза или жест из живописи и скульптуры и т.п.; они были демонстрируемы годы и десятилетия, иногда нескольким поколениям людей. Помимо этого, они уже отражены в различных карикатурах и пародиях, имеют реляции в кино-, телепродукции и в театре, в анекдотах и мемах, полиграфии и сувенирной продукции и др. И вдруг – «в действительности было не так, как на самом деле», перефразируя Ежи Леца… Внезапно, свежо и непредсказуемо.

Собственно, отсюда можно начинать реализовывать программу научного исследования, ровно так же, как начинали в первой половине 17-го века: сбор данных, раздача наименований, первичное выделение свойств и характеристик, классификация. Выявление спектра возможных объяснений для отнесения изучаемого явления к определённой научной сфере. Выдвижение гипотез, сравнительный их анализ, определение приоритетных из них по объяснительной силе, возможности их верификáции и фальсификации; отсеивание непригодных вариантов… Только так. Других, обходных путей у нас нет. Выковать знание научного качества по-иному, обхитрить реальность не получится, — в силу весьма скромных познавательных характеристик homo sapiens.

Необходимо пояснить некоторые узко-методологические вещи, выводящие разбирательство детективного характера на уровень настоящей науки. Верификация – это когда для гипотезы предлагают определённый способ (проверочный, экспериментальный) её подтверждения, в духе «если в таких-то условиях будет так-то, обнаружится такой-то факт, сбудется то-то – гипотеза подтверждена». С одним маленьким «но»: то, что этот путь подтверждения годен, – это должно идти не только от автора, а научное сообщество в лице наиболее компетентных в данной (в какой – для этого и надо изначально отыскать вещную принадлежность явления) сфере должно согласиться. Тем не менее, увы, обнаружение фактов, говорящих в пользу гипотезы, – дело нехитрое, так как вообще любой факт может быть подтверждением многих вещей, свидетельствуя в пользу того, этого и т. д. (порой становясь основой нескончаемой риторики и демагогии). Поэтому, по сути, верификация – фактологическое подтверждение того, что гипотеза может работать, стать теорией; допуск и не более. Ограничиваться только ей нельзя; нужны более жёсткие приёмы, чтобы вырабатывать научное знание; к ним относится фальсификация.