Снегов Снегов - Прометей раскованный

— Что вы будете делать, если нашу лохань продырявят наци? — спросил он французских физиков, когда погрузка была закончена и «Брумпарк» передвинулся дальше из устья Гаронны в залив Жиронда.

— Прижму к груди одну из канистр и пойду с ней на дно,— без улыбки ответил Коварски.

— Я помогу вам предварительно побарахтаться на волнах,— бодро пообещал лорд-плотник и собственноручно соорудил из досок плот.

Плот установили на палубе, на плоту закрепили канистры с тяжёлой водой и ящик с алмазами. Суффолк любовался своей работой.

— Если нас разбомбят,— сказал он с воодушевлением,— то будет удовольствием покачаться на таком плоту, пока не подоспеет помощь.

К счастью, физикам не пришлось испытать такого удовольствия.

После четырёхдневного плавания «Брумпарк» пришвартовался в Фалмуте, на юго-западе Великобритании. Здесь учёные распростились с оригинальным дипломатом Суффолком. Через год он погиб при испытании нового способа разряжения бомб.

В Лондоне французов встретил один из виднейших физиков Англии — Кокрофт. Улыбающийся Кокрофт поздравил французских коллег с избавлением и спасением важных материалов.

— Очень жаль, что Жолио не захотел сопровождать вас, В Кембридже вы продолжите свои блестящие исследования, о которых нас информировал в апреле лейтенант Аллье.

Из сообщений самого Аллье французы знали, что все крупные английские физики занимались радаром, хотя период исследования локаторов закончился и на очереди стояло промышленное освоение радиолокационных приборов. От урановых исследований отвлекли даже Чедвика, а у него одного в Ливерпуле работал циклотрон. Правительство не верило ни в урановую взрывчатку, ни в урановую энергию.

Чедвик ещё в 1939 году, изучив статью Бора и Уиллера о разных свойствах изотопа урана, доложил правительству: «Можно с уверенностью сказать, что при осуществлении цепной реакции взрыв почти неизбежен».

Как бы отвечая на его предостережение, сам Черчилль запальчиво написал военному министру:

«Есть основание полагать, что по мере обострения международной обстановки нас попытаются запугать россказнями об открытии нового секретного оружия, с помощью которого якобы можно стереть Лондон с лица земли... Возможно, ядерное оружие и в самом деле не уступает взрывчатым веществам сегодняшнего дня, но вряд ли оно приведёт к чему-либо опасному».

Черчилль со времени написания этого письма успел возглавить правительство, но взглядов пока не переменил. И если французы ожидали, что перед ними широко распахнутся двери лабораторий и им будут всемерно помогать военные власти, как то было во Франции, то они скоро убедились, что ничего похожего не предвидится. Коллеги встречали французов радушно, остальные косились: они бежали из Франции, так внезапно и позорно капитулировавшей, оставившей Британию одну сражаться с Германией, они несли на себе долю вины своей страны.

Халбан и Коварски прибыли в Англию в один из тяжелейших периодов войны. Вскоре они узнали, что это время — также и переломное в ядерных исследованиях. Фриш и Пайерлс закончили многократно переделываемый расчёт критической массы урана-235, то есть того минимального количества его, которое необходимо, чтобы произошёл взрыв.

Вывод Фриша и Пайерлса ошеломлял. Урановая бомба была не только теоретически возможна — она была и практически осуществима.

Халбан посетил Бирмингем, и Пайерлс показал ему свои расчёты.

— Доклад, который мы с Фришем написали, вызвал у англичан состояние психологического шока,— со смехом говорил Пайерлс Халбану.— Впечатление такое, как если бы взорвалась сама ядерная бомба.

Халбан с чувством восхищения и ужаса прочитал доклад Фриша и Пайерлса — три машинописные страницы расчётов и соображений.

Фриш, упустивший в своё время возможность предсказать цепную реакцию в уране, теперь с лихвой перекрывал своё упущение! Они с Пайерлсом приходили к страшному выводу: если взять чуть побольше килограмма урана-235, то он взорвётся, когда в нём появится всего один блуждающий нейтрон. И энергия взрыва испепелит целые города, отравит радиоактивными отходами огромные пространства...

— Жутко,— признался Халбан, возвращая доклад.— Но ваше страшилище — чистый уран-235. В природе его не существует. Разделение изотопов урана — сложнейшая задача.

Пайерлс пожал плечами:

— Это уже вопрос техники. Симон в Оксфорде пробует разделить изотопы урана при помощи пористых перегородок. Возможны и другие способы. Я не уверен, что немцы не найдут их раньше нас.