Джон Армстронг: Правила жизни от Фридриха Ницше

Но в этом подходе всегда сохраняется опасность того, что все произошедшее в прошлом будет считаться равно достойным почтения, а все, что противоречит духу почитания прошлого, то есть дух нового, станет отвергаться и восприниматься как нечто враждебное. Даже греки мирились с существованием архаичного стиля в скульптуре наряду с более свободным и грандиозным; впоследствии они не только мирились с острыми носами и ледяной улыбкой, но даже считали их истинным каноном стиля. Когда чувства народа делаются настолько грубыми; когда история служит прошлому в ущерб дальнейшей более высокой жизни; когда историческое чувство не сохраняет, а мумифицирует жизнь – тогда дерево умирает, умирает неестественно, начиная от верхушки, и, в конце концов, погибают и сами корни.

Сама антикварная история вырождается, когда перестает одухотворять и одушевлять живую современную жизнь. Источник благоговения иссякает, а без него выученная привычка самодовольно вращается вокруг собственного центра. И нам открывается отвратительное зрелище слепой страсти к собиранию пыльных и заплесневелых фактов прошлого. Человек дышит атмосферой затхлости; антикварная привычка может погубить даже значительный талант, истинно духовную потребность и низвести ее до уровня ненасытного любопытства ко всему старому: часто человек падает так низко, что удовлетворяется любой пищей и жадно подхватывает все те крошки, которые падают с библиографических столов».

«Несвоевременные размышления: О пользе и вреде истории для жизни», 1874

Опасность здесь заключается в том, что хотя почтительность может и отступить, научность восприятия, то есть сосредоточенность на мельчайших деталях, сохранится – и тогда наши усилия не послужат реальной, живой цели. Такой подход не сделает нас ни крупнее, ни сильнее. Он – это бегство от жизни, это занятие, которое отвлекает нас от того, что для нас по-настоящему важно, чего мы хотим и в чем нуждаемся.

Есть ли у вас какая-то проблема, в решении которой может помочь история?

«Человек должен обладать силой разрушать прошлое и порой пользоваться ею, чтобы жить дальше. Он должен привести прошлое на суд истории, подвергнуть его самому безжалостному допросу и, наконец, вынести ему приговор. Всякое прошлое достойно осуждения: таковы все человеческие дела, в которых всегда присутствуют и человеческая сила, и человеческая слабость. Не справедливость здесь творит суд и не милосердие выносит приговор, но только темная, влекущая сила, которая ненасытно желает – саму себя… Ее приговоры всегда немилосердны, всегда несправедливы, они никогда не проистекают из чистого источника знания: но если бы даже приговоры были продиктованы самой справедливостью, то чаще всего они не были бы иными. «Ибо все, что возникает, достойно гибели. Поэтому было бы лучше, если бы ничто не возникало». Нужно очень много силы, чтобы быть в состоянии жить и забывать о том, что жизнь и несправедливость есть одно и то же. Даже Лютер однажды сказал, что мир обязан своим возникновением недосмотру Бога: если бы Бог мог представить себе тяжелую артиллерию, он никогда не сотворил бы мира. Но временами та же самая жизнь, которая нуждается в забвении, порой нуждается в его уничтожении: это происходит, когда необходимо пролить свет на то, сколько несправедливости заключается в существовании какой-нибудь вещи, например известной привилегии, известной касты, известной династии, и насколько эта самая вещь достойна гибели. Тогда прошлое ее подвергается критическому рассмотрению, тогда подступают с ножом к ее корням, тогда жестоко попираются все «святыни».

…Так как мы являемся продуктами прежних поколений, то в той же мере мы являемся результатом и их заблуждений, страстей и ошибок и даже преступлений, и невозможно совершенно оторваться от этой цепи. Если даже мы осуждаем эти заблуждения и считаем себя от них свободными, невозможно освободиться от того, что мы являемся их порождением. В лучшем случае возникает конфликт между нашей врожденной, унаследованной натурой и нашим знанием, между суровой новой дисциплиной и древней традицией; и мы прививаем себе новый образ жизни, новый инстинкт, вторую натуру, которая искореняет первую». «Несвоевременные размышления: О пользе и вреде истории для жизни», 1874

Опасность здесь кроется в том, что мы можем использовать гигантскую силу критической истории без какого бы то ни было результата. Ницше полагает, что эта мысль подвигает к созданию нового, лучшего порядка вещей. Мы отбрасываем прошлое, чтобы создать нечто намного лучшее – и потому что нам это жизненно необходимо. Но при этом можем стать рабами критической привычки. Мы смотрим на прошлое и отрекаемся от него, не потому что нам это действительно необходимо, не потому что это необходимо для построения желанного будущего, но лишь потому, что мы не понимаем, чего хотим от прошлого, – и отказываемся от него как от обычного предрассудка. Так фанатики проклинают все, что им незнакомо или чуждо.

Читать дальше