Дмитрий Иванов - Глэм-капитализм

Идейно близкие к «пиратам» и иногда смешиваемые с ними хакеры активно создают альтернативу компаниям-производителям программного обеспечения, образуя глобальное сообщество программистов, открывающих друг другу исходные коды программ и совместными усилиями разрабатывающих программы, бесплатно распространяемые через интернет. Самое знаменитое и влиятельное хакерское сообщество – Глобальная сеть разработчиков операционной системы Linux, которая подрывает монопольное положение на рынке дорогостоящей системы Windows, предлагаемой пользователям персональных компьютеров и интернет-серверов компанией Microsoft.

В индустриальных сегментах партизанский бизнес принимает другие формы. Близкие к «пиратам» в своем отношении к праву «интеллектуальной», а в действительности виртуальной и гламурной собственности, производители дженериков и дискаунтеры действуют чаще с нарушением «духа», нежели «буквы» законов об охране этого права. Компании, выпускающие дженерики, то есть дешевые аналоги тех продуктов, что продаются по высоким ценам под всемирно известными брендами, подрывают монопольное положение держателей патентов и лицензий, не столько защищающих, сколько сдерживающих инновации в той или иной отрасли. Дискаунтеры успешно отвоевывают долю рынка у компаний, чья прибыль во многом определяется имиджевой составляющей цены, потому что предлагают к лиентам только функцию – продукт или услугу – и исключают из своей деятельности затраты на имидж: модное оформление, престижное расположение и т. д.

Самым известным примером стратегии выпуска дженериков являются фармацевтические компании, выпускающие дешевые аналоги тех препаратов, что продаются по высоким ценам под всемирно известными брендами вроде Prozac, Viagra или Plavix. Создатели лекарств-дженериков подрывают монополию держателей брендов, когда выводят свои препараты на рынок до истечения срока действия патентов на аптечные «хиты». В 2008 году в США рыночная доля дженериков составила 67% в физическом выражении, но только 13% в стоимостном.

Наиболее характерным примером антигламурной стратегии в исполнении дискаунтеров являются авиаперевозчики, устанавливающие низкую цену за главную для клиентов функцию – перелет из пункта А в пункт В – и исключающие из своей деятельности псевдофункции – услуги, работающие на имидж авиакомпании или клиента.

Так же, как партизаны бизнеса возвращают в экономику чистую, «грубую» функциональность вещей и действий и тем самым подрывают основанный на ускоренной циркуляции образов режим глэм-капитализма, партизаны ультрасовременной политики возвращают в нее изначальную, «грубую» функциональность власти и борьбы. Фундаменталисты, антиглобалисты, скинхеды, антифа или даже футбольные фанаты своими акциями устрашения и неповиновения нарушают «права большинства», то есть в действительности лишают политиков и политтехнологов возможности выдавать приверженность имиджу за волеизъявление и конформизм избирателей за легитимность. Власть, превратившаяся в престижное и безопасное владение, в монопольное распоряжение безволием электората, конкурентов, своим собственным, снова предстает как способность навязывать свою волю другим. Практикуемые активистами протестных и экстремистских движений методы навязывания истеблишменту прямого противоборства подрывают основанный на интенсивной манипуляции образами режим глэм-демократии.

В 2011-12 годах в США и Европе маргинальные интеллектуалы из альтер-социальных движений, вдохновленные образами революционной борьбы в Тунисе, Египте и других арабских странах, начали серии акций «Оккупируй!» и «Возмущенные» (Indignados) против господства и сверхдоходов банков и корпораций. Их тактику флешмобов поддержала своими веб-атаками на корпоративные и государственные сайты интернациональная сеть хакеров Anonymous. Тем самым было положено начало сверхновой тактике «умного насилия» (smart violence), все чаще практикуемой альтер-социальными движениями.

«Пиратские», протестные и прочие подобные движения больше других явлений нашего интенсивного настоящего заслуживают названия «сверхновых». Во-первых, потому, что они отличаются от так называемых «новых социальных движений» – экологического, антивоенного, феминистского, правозащитного. «Новые» (в сравнении со «старыми» либеральным, националистическим и социалистическим движениями) за прошедшее с момента их активизации в 1960-х годах время утратили свою новизну. А главное – они сейчас поглощены гламуром или выдавлены им на периферию общественной жизни вместе с их социальной базой – традиционными буржуа. Во-вторых,