Мария Николаева - Категория «привходящего». Том 1

Итак, чувственно воспринимаемая материя указана как причина понимания бытия сущего и признана аргументом в объяснении единства сущности. Вообще, объяснением неделимого объявляется выход за пределы пустоты внутри понимания. [158] См. гл. 1.1. Отвлеченное объяснение материально в единственном смысле феноменологической текстуальности. Похоже и Гуссерль говорит (вернее его суждение может быть также) о математических предметах как умопостигаемой материи фиктивного феноменологического контекста. «Рисунок следует за фантастическими конструкциями, следует за осуществляющимся на основе фантазии эйдетически чистым мышлением и служит главным образом для того, чтобы фиксировать этапы уже пройденного процесса с тем, чтобы их в свою очередь было легче вызвать в сознании». [159] Гуссерль. Идеи к чистой феноменологии. 3.1.70. С. 62. – В начатой герменевтической феноменологии это соответствует стадии скрытой ошибки, когда ум ограничивается воображением. [160] См. гл. 2.4. и 5.2.

Само по себе единое совпадает с состоянием чистого понимания и объяснения еще не имеет. Следовательно, для него нет и названия, вернее, оно само есть термин без всякого применения. Если в тождестве отдельной вещи и сути ее бытия будет доминировать вещь, то имя станет привходящим: называние сущности сменится называнием ее проявления. Хайдеггер, наоборот, интересуется тем, как Аристотель повышает слово «κατεγορια» в ранге: от имени присутствующего к понятию присутствия. В «Физике» категория – это «называние сущего в том, что собственно присуще его виду, – собственное имя».В «Метафизике» категории – это уже определения сущего как такового, которые достигаются и обосновываются в свете логоса, высказывающего мышления… Они говорят наиболее всеобщее,что может быть сказано о сущем: существование или бытие». – Но житейское употребление категории все продолжает источаться в своем возвышении. «Прежде называния чего-то имеющегося в виду «дверью» и в самом этом назывании уже свершилось то молчаливое называние, что она «вот-это-нечто» – некая вещь… «Вещь» – более основная и исходная категория, чем «дверь», … называние, которое говорит, в каких бытийных очертаниях обнаружилось именуемое сущее: что оно есть некое для себя сущее». [161] Хайдеггер. Европейский нигилизм. С. 83, 86, 84.

Контекст ин-формирует текст в таком ракурсе, что «привходящим образом» видится как прошедшая причина, вынесенная «за скобки» явно привходящих свойств. «Как сущее бывает само по себе и по совпадению, такими могут быть и причины… Причина сама по себе есть нечто определенное, а по совпадению (κατα συμβεβηκος) – неопределенное». [162] Аристотель. /196b25-26/. Но и неопределенность неоднородна. Совпадение совершается в силу одной самопроизвольности или совсем случайно. «Самопроизвольность имеет более широкий охват, … ибо случай и случайное бывают у тех существ, которым присуще счастье и вообще практическая деятельность». [163] Там же. /197a38/. «Мы говорим «само собой», когда среди событий, происходящих прямо ради чего-нибудь, совершается нечто не ради случившегося, причина чего лежит вовне; а «случайно» – о событиях, происходящих самопроизвольно, но по выбору у существ, обладающих свободой выбора… Существующее ради другого, когда не достигается цель, ради которой оно естественно было, и есть напрасное». [164] Там же. /197b18-27/. «Поэтому стечение обстоятельств и замысел имеют отношение к одной и той же области, ведь выбор не осуществляется без замысла». [165] Там же. /1065a32/. – Следовательно, причины правильно распределять так: самопроизвольность оставить для привходящих свойств, а случаем пользоваться с той целью, чтобы привходящим образом сменять способы приверженности ума к вещи. На всей площади причинности выгораживается участок, где случай оправдывает даже самопроизвольность, и на привходящее смотрят как на напрасное, – а именно, область ложного незнания.

Боэций комментирует разновидности общей неопределенности, будто совсем забывая об Аристотеле, – иначе самопроизвольность определяется в пространстве, а случай во времени. »И есть две причины, которые называются началами всякой вещи по привходящему признаку, а именно место и время. И обо всякой вещи, рожденной или сделанной во времени и в месте, говорится, что данное место и данное время являются ее началами по совпадению». [166] Боэций. Там же. С. 33. – Причинность неправомерного превращения сути вещи в нечто привходящее к таковой распределяется по фазам перехода приблизительно. Неведомая ошибка располагается в привходящей пространственности сути вещи, а разоблачение обмана обусловлено вторжением времени в созерцание. «А то, что неделимо не по количеству, а по виду, ум мыслит в неделимое время и неделимой частью души, однако привходящим образом, и не поскольку делимо то, чем ум мыслит, и время, в которое он мыслит, а поскольку они неделимы». [167] Аристотель. /430b14-16/. – См. гл. 2.2. и 5.4. Но ум ошибается в неделимом, когда мышление временно. И в этом смысле ум ошибается по существу, а не мыслит привходящим образом.