Андрей Варвар - Мыслящие заметки. Или субъективный опыт отдельно взятой личности

21. Я видел людей, похожих на пчелиный рой: тысячи пчёл составляли энергию их. Сколько мёда пользы принесли бы они, если бы попались в руки грамотного бортника и не отдавали своё жало врагам! Они, укушенные, вопили от боли, но вынимали жало. Пчела же падала замертво.

– Да-да, я вас прекрасно понимаю, ибо сам не раз такое испытывал. Например, вчера ночью, выйдя в сад, я пристально глядел на Луну (Insomnia, увы, заходит ко мне в гости), как будто стараясь найти в ней утешительное, а быть может, и смертельное зелье. Одиночество, понимаете, одиночество особого свойства не даёт мне покоя. Я хоть и человек женатый, имеющий дочь, которая настолько мне близка по духу, что как раз напоминает этот жёлтый диск, отражающий мой заботливо-отцовский солнечный свет, но я всё же среди нескончаемых домашних дел, шума и бытового общения чувствую себя брошенным, покинутым, забытым.

– Даже такой прославленный врач подвержен душевным болезням. Вы исцеляете людей, подбирая единственно верное лекарство в каждом конкретном случае, но при этом за долгие годы исследований собственного естества так и не нашли того, что могло бы вас вылечить от одиночества.

– Посвящая все свои силы служению другим, я утратил способность служить себе. Да и, как я уже сказал, это особое одиночество.

– В чём же заключается описание этой разновидности недуга? Мне, к примеру, знакомо одиночество, имеющее несколько болезненный привкус жгучей необходимости: оставаясь наедине с собой, я начинаю испытывать сильное желание заполнения пустоты, я будто бы вынесенная на берег рыба, жаждущая воды. Нет, я не хочу, чтобы вы подумали, будто я настолько ужасный, мерзкий человек, что противен самому себе; даже наоборот, я люблю себя, но, между нами говоря, у меня врождённая потребность в окружении и его одобрении, похвале; только благодаря этой встречной энергии, заключённой в эмоциях других, я способен находить в себе силы сочинять музыку.

– Вы творческий человек, господин композитор. На мой взгляд, на взгляд человека науки, человека, значительно отличающегося от вас и стоящего на стороне скучающей точности, а не вдохновенной приблизительности, такого рода одиночество и его удовлетворение должны сопутствовать вам всю вашу жизнь; депривация общения обязана быть как можно более продолжительной, а её счастливое завершение – как можно более ярким. Эмоции, эмоции – вот ваше топливо, чтобы складывать ноты и услаждать нас, людей науки, вам нужны трагедии, более того, они – необходимое условие вашей профессии, как необходимое условие моей – правильная диагностика заболевания.

– Совершенно верно, Майто, я уже давно овладел этим искусством симуляции одиночества ради достижения необходимых состояний, благоприятствующих творчеству. Вы приятный в общении человек, я бы очень хотел вам помочь обуздать и вашу болезнь, научиться управлять ею и пользоваться в собственных интересах. Расскажите о ней подробнее.

– Доэ, знаете, я не мастер сказывать, хоть и произвожу иногда такое впечатление. Разве слова выражают хоть что-нибудь? Разве они не бессмысленны с точки зрения того, что мы действительно хотим сказать, что теплится в нашем охраняемом интеллектуальном огородике, что произрастает на миллионах мыслительных борозд? К чёрту слова. Здесь есть вагон-ресторан с музыкальным инструментом, которым вы так хорошо владеете, а у меня – странное предложение: исполните «Лунную сонату» Бетховена. Пусть моими устами говорит музыка! Но не просто сыграйте, а, исполняя, представляйте меня, человека науки, который с детства хотел играть на музыкальных инструментах, но судьба заставила играть его с инструментами врачебными; человека науки, который стал таковым по необходимости, нужде, неудачному стечению обстоятельств; человека науки, который разряжен в халат, а под ним бьётся останавливающееся, дряхлое сердце искусства…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.