Валентин Толстых - Хочу – Могу – Должен. Опыт общественной автобиографии личности

Признаюсь, писать эти автобиографические заметки в мои творческие планы не входило. Не возникало даже мысли и желания копаться в своей биографии, вспоминать и воспроизводить былое и прожитое. И таким способом войти в число авторов ныне модной мемуарной литературы, где известные и не очень известные люди охотно описывают свою частную и гражданскую жизнь, не думая о том, интересно ли будет это кому-либо читать. Мотивы, по которым создаются подобные сочинения, конечно, разные, порой причудливые. К сожалению, редко встречаются произведения «исповедального» характера, написанные с душевной болью, пусть субъективные, но честные и чистые в авторских целях и намерениях. Гораздо больше и чаще появляются творения, продиктованные тщеславием, желанием человека обратить на себя внимание, либо защитить пошатнувшуюся «репутацию», поднять «рейтинг» своего жизненного пути, поведения. Впрочем, в советские времена мемуарные тексты появлялись редко и воспринимались по-разному, иногда незаслуженно строго, с упреком в «личной нескромности» и бичуемого тогда «индивидуализма».

Учитывая это обстоятельство, в своей книге «Мы были. Советский человек как он есть» (2008) я в первом же абзаце предисловия предупредил читателя, что далек от мысли писать автобиографию. Ибо не считаю себя личностью исторической в любом значении и смысле: не занимал высоких «постов», не был «деятелем», не прославился какими-либо заметными или скандальными поступками, способными оправдать повышенное внимание к моей скромной персоне. Просто появилось желание мысленно и обязательно письменно, значит – ответственно, воспроизвести общественно-историческую ситуацию и идейную атмосферу, в которой складывались мои жизненные представления и взгляды. Тогда оправданным будет и появление автобиографических мотивов и моментов в тексте. Издатели этой весьма объемистой книги подтвердят, что при подготовке рукописи к печати я безжалостно, собственной рукой, заметно сократил текст как раз за счет сугубо «биографических» описаний и страниц. Что книге пошло на пользу: она стала более емкой в изложении и весомее в аргументации.

Однако без жизнеописаний эпох, обществ, роли и историй жизни отдельных личностей никак не обойтись, и всегда находились любители – ценители литературы подобного рода. Согласитесь, факт присутствия автора воспоминаний в историческом процессе придает их описанию признак достоверности и подлинности. Не случайно такой тонкий знаток реальной жизни и искусства, как Лев Толстой, настаивал на том, что истина таится в подробностях. Они-то и преобладают в биографических произведениях. В том числе и в научных трудах, например по истории, где сам по себе процесс объективный представлен автором в индивидуальном исполнении и самовыражении. Что в биографических жизнеописаниях предписано и обусловлено самим жанром.

Думаю, не я один и далеко не сразу, лишь со временем, узнал и осознал, что появление на свет любого человека само по себе есть событие случайное. Стало быть, глупо и бессмысленно жаловаться на судьбу, что ты появился «здесь и тогда-то», а не «где-то и в другое время». Но в год Победы мне исполнилось 16 лет, и этому абсолютно случайному факту или обстоятельству я обязан тем, что тем самым меня обошла чаша фронтового испытания «жизнью и смертью». Ёмко, мудро и просто эту жизненную ситуацию выразил и оправдал Александр Кушнер своей поэтической формулой: времена не выбирают, в них живут и умирают. Текучее Время и быстротечная Жизнь, именно эти главные константы человеческого бытия наполняют и определяют смысл любого жизнеописания. Выходит, биографический факт совпадения совершеннолетия с концом войны сам по себе ничего исторического не содержал и не означал, а для меня стал поистине судьбоносным. Понял я это не сразу, с течением времени: чем дальше отдалялся, становился этот победный День историческим, тем больше воспринимался он мною и как личное везение. С момента, когда узнал, что лишь трое из ста призывников 1921–1924 годов вернулись с войны живыми. Думаю об этом и сегодня, потому что многими до сих пор не понято, над кем и над чем была одержана победа в 1945 году, и чем все обязаны ей и её творцам.