Владимир Николаевич - Как родиться успешным. Набор букв на все случаи жизни

Так сложилось, что мне свойственно отрицать общепринятые вещи. При этом могу легко принять что-то выходящее за рамки понимания. Этот протест исходит изнутри и я ничего не хочу с этим поделать. Часто или почти всегда это приводит к тому, что я в итоге принимаю отрицаемое. С этим сжился и просто допустил такой ход вещей как методику познания.

Дело в том, что мне всегда было важно понимать, что делаю. По этой причине было «тяжело» учиться, потому что если я что-то не понимал с урока (а зачастую я ничего не понимал, потому что в классе присутствовало только моё физическое тело), дома совершенно не находилось времени, чтобы догонять материал. Просто я не делал домашние задания практически вообще. Только редкими вспышками, когда дневник начинал дымиться жареными булками моей задницы; ну или когда просто нечего было больше делать и от скуки приходилось читать учебники. Зубрить для меня было делом бессмысленным. То есть в принципе это можно было допустить, но необходимо было сочинить весомую аргументацию к этому странному действию. Это как учить бессмысленные стихи по литературе. Поскольку поэзию я никогда не понимал (до недавнего времени), все стихи для меня были бессмысленными, поэтому учил я их только если опять же чувствовал запах Гарри. Кстати, стоит отметить, что когда я начал понимать поэзию, прямо по настоящему, на сто процентов, до меня вдруг сейчас дошло, что её вообще мало кто понимал и понимает до глубокой старости. Уж не говоря про стихи, которые идут по школьной программе, совершенно скучные зачастую. Всё равно что слушать песни, которые не нравятся. Зачем. Разве что только в качестве практики принятия непринятого. Но это уже скорее тема другой статьи. Стоит заметить, что наряду с совершенно примитивными произведениями присутствуют совершенно неподъёмные даже для взрослого ума. Не хочется, чтобы этот выпад выглядел как дискредитация образования. Пусть это будет лирическим отступлением рассуждений, а в образовании всё остаётся как было. Отрицать существующую некогда или ныне систему я не собираюсь. С сегодняшним осознанием там было бы гораздо веселее. Понимая это, и то, что «туда» не вернуться, пытаюсь сделать веселее день сегодняшний.

Возвращаясь к поэзии. Просто человеку либо свойственно её понимать, либо нет. Снять пену с самой поверхности этого явления достаточно просто: если человек опирается только на именитых поэтов или тем более на тех, что были «раньше» и не признаёт безымянных лиц сейчас или тем более усиленно критикует – перед нами как раз тот самый человек, не понимающий поэзии. Он конечно её понимает, но по-своему. Кому-то достаточно опираться на авторитетное мнение, грамотно изложенное, чтобы принять что угодно за истину без глубокого понимания – в этом и есть его понимание предмета. Обладание готовой разжёванной информацией. Это нужно тоже уточнить, потому что главная причина статьи – отрицание, которое мне присуще и которое я отлавливаю каждый раз, чтобы нейтрализовать, что приводит к многочисленным дополнениям, когда перечитываю текст, чтобы сделать его менее «атеистическим» и более нейтральным, научным, что ли. Ну потому что по моему мнению наука это рассуждения и опыты, а не принятие догм. Принятие догм – это вера. Хотя, вера тоже должна быть, так как на ней вообще всё держится. Даже самая точная наука. В общем, поскольку феномен веры сам по себе иррационален, так как это есть принятие чего-то без доказательств, то и объяснить её иррационально не представляется возможным, так как любое рациональное объяснение иррационального является противоречием. Персона просто приняла то, что ей передали по наследству. Это относится вообще к любым областям, хоть к музыке, хоть к науке. Без разницы. Я повторюсь, что понимаю теперь поэзию абсолютно, не ту шелуху, что цитируют сообщества соц. сетей, а саму причину появления этой шелухи. В сочинении, – которое я теперь уже не напишу, по причине окончания школы, – про «что хотел сказать автор», я в мельчайших подробностях выражу (и вырожу) всю горечь каждой его морщины и пропасть каждой его седины. Ну и конечно я всегда смогу увидеть в толпе настоящего творца. Настоящего в моём понимании, конечно. Потому что творчество для всех имеет свою причину и цель. Но для меня настоящий творец сам является целью, а причина – пуля, которая каждый раз пролетая сквозь его тело оставляет всё меньше живой неискровавленной плоти. Запёкшиеся куски материи его одежды беззвучно рушатся очередным актом творения; беззвучно, потому что грохот канонады вышел далеко за пределы порога слышимости и вместо звука остаётся только боль.