Олег Гладченко - Контроль

Даже если чувствуешь, что лицо краснеет от стыда, смени выражение лица на спокойное, а положение тела сделай уверенным – этим ты дашь знать окружающим о своем превосходном самообладании, которое в их глазах всегда является сигналом к запрету осуждать или насмехаться. Тогда и краснота лица спадет, и чувство стыда сменится ощущением смелости.

Хочется опробовать провокационные вопросы на подчиненных.

Начать можно с простых положений. Если заметишь, что кто-то поздно возвращается с обеденного перерыва, делает это постоянно, тому – чуть позже – нужно будет ненавязчиво задать вопрос: ты уже вовремя приходишь с обеда? Каков бы ни был ответ – да или нет – он признает, что приходит не вовремя.

Еще лучшей будет форма вопроса: ты больше не опаздываешь с обеда? Важно произнести глагол «опаздывать», который звучит как обвинение, потому еще больше сбивает с толку.

Того, кто ленится на работе и оттягивает сроки, можно спросить: ты уже не отстаешь от остальных? Да или нет – он сознается, что обленился, хотя сам вопрос не звучит обидно, так как несет положительный призыв. Потому вопрос может быть задан в присутствии остальных подчиненных.

Даже тому, кто знаком с этой, в сущности несложной, техникой, не получится дать быстрый ответ, хотя бы на пару секунд он замешкается, глазами и поведением выдаст свою провинность. И хотя он сможет составить верный ответ, все же в его уме останется интуитивное подозрение, что его осуждают. Оно будет подтачивать его совесть и принудит к подчинению.

Чтобы перейти от простых форм провокационных вопросов к более искусным, надо разобраться в том, как они так составлены, что столь удручающе воздействуют на людей.

Первое, что важно заметить – вопросы этого рода предполагают только два быстрых ответа на выбор, то есть заранее ограничивают свободу ответчика. Это первое обстоятельство, что давит на него. Второе – вопрос составляется так, что его тема подается как не подлежащая обсуждению, она выражена как достоверный факт.

Можно обратить внимание, что всякое развернутое предложение содержит в себе то, что уже известно плюс нечто новое, ради чего высказывание совершается. Либо призыв к этому новому – как это воплощено в приказаниях или вопросах. Значит, если хочешь принудить кого-то к согласию по спорному делу, выражай его суть, как нечто непреложное, само собой разумеющееся. Даже если последует настойчивое сопротивление, можно сделать вид кратковременного сдержанного удивления и продолжить спокойно говорить о спорном вопросе, как о чем-то уже давно решенном и не требующем обсуждения. Ответчик будет утомлен собственным упорством и рано или поздно будет вынужден уступить. Ленивые, коих большинство, вовсе не захотят тратить силы на отстаивание собственных взглядов.

Подобная тактика властного давления на ум собеседника может работать только когда ты уравновешен и холоден, с виду непроницаем. Это должно быть отчасти похоже на ту искреннюю непробиваемость, которой обладают упрямые мыслящие шаблонно люди и с которой так утомительно бороться умному человеку. Вспомни, как ты бываешь согласен с глупостью, которую говорят упрямцы – отмахиваешься рукой, лишь бы не тратить силы на длинные и утомительные разъяснения. Но в твоем случае, непроницаемость придется изображать, придавая внешнему виду и речи непоколебимость.

С утра болит живот, теперь болит и голова. Ходить тяжело, чем-то занять себя – нет желания. Хочется только лежать.

Надо заметить, как в минуты болезненной праздности настойчиво лезут в голову безобразные мысли. Похоже на легкую лихорадку, когда образы в уме путаются, чувства изменчивы, а время бесформенно.

Лучше отложить важные решения, когда болеешь. Ослабленное тело ослабляет также ум и волю, пропадает бодрая нацеленность, возникают необоснованные сомнения, усиливается влияние лени и стремления жалеть себя. Начинаешь думать, что поступки твои, принципы, решения, образ мыслей – все неверно, ошибочно. Что вся жизнь пошла не по тому пути, что еще есть шанс все изменить и как только самочувствие улучшится, можно начать все с начала.

Кажется, что система управления процессами в организме, которые не могут быть осознаны, устроена так, чтобы возникали побуждения наказывать самого себя за неумение противостоять слабости. Здоровая волевая личность не будет терпеть наказания, потому предпримет меры для выхода из уязвимого положения, позже построит свою деятельность так, чтобы свести к малому вероятность возникновения ослабленности.