Сергей Магид - О состояниях сознания. Опыт историософии русской жизни

Первобытный славянин должен был, таким образом, сознавать, что он, во-первых, «говорит», что, во-вторых, результатом его говорения есть «речь», а основой речи является «язык» его племени и даже всего союза племен, что, в-третьих, благодаря этому «общему языку» все первобытные славяне разрабатывают «совместное знание» о самих себе и окружающем мире, т. е. «со-знание», и что, наконец, в-четвертых, строителями этого со-знания являются «слова», а он, первобытный славянин, есть родитель, изобретатель и владелец этих «слов». Отсюда вывод, который для себя сделал этот первобытный славянин: всякий иной, кто его словами не владеет, есть «чужой» и «немой» или даже так: «чужой», потому что «немой»…

Не слишком ли все это сложно для первобытного славянина?

В то же время, по сходству с таким объяснением происхождения этонима «словѣене» можно создать массу подобных этимологий, одна изящнее другой, например: слово «немец» происходит не от слова «немой», т. е. не говорящий, а от эмоционального утверждения «не мой!», т. е. «не наш!», в отличие от «наших». – причем смысл слова «немец» остаётся исключительно таким же, даже еще более точным и жестким – не просто «чужой», но «враг».

Нет, первобытный житель «зоны взаимного страха» и «археологической пустоты» абстрактным мышлением еще не страдал и в лингвистические игры еще не играл. Происхождение его этнонима должно было быть гораздо более простым и очевидным.

2].От слова «слава». Славяне – «славные». Тоже замечательная версия.

Проблема только в том, что переход звука «о» в этнониме «словѣене» в звук «а», что и дало нам в итоге «славян», произошло в очень позднем Средневековье. Да и опять же, как и в случае с изводом этимологии этнонима «славяне» от слова «слово», первобытный славянин должен был иметь еще более мощное абстрактное мышление, чтобы представлять себе на этот раз, что такое «слава», чем он, собственно говоря, «славен», и не только он, но и все его соплеменники, и не только его соплеменники, но и союзные воины из родственных племен, все, без исключения «славные» – «славяне!»

Нет, это слишком торжественно для первобытного славянина и отдает скорее романтическими теориями славянофилов ХIХ в. В VI в. таких теоретиков среди «словѣн» еще наверняка не было.

3].Третья версия – самая скромная. Этноним «славяне» произошел от топонима (названия места).

Действительно, праславянский суффикс – ѣне (как затем и русский – яне, – ане) это суффикс множественного числа, указывающий на географическое происхождение или местоположение: древляне (из «дерев», леса), поляне (с полей), северяне, южане, мораване (с реки Моравы, из Моравии), петербуржане, земляне, инопланетяне, мазовшане (из Мазовии), поморяне (с Поморья) и т. п. Поэтому, кстати, третьей версии придерживаются лингвисты. Они-то знают совершенно точно, что суффикс – ѣне (-яне, – ане) встречается только в производных от названий мест.

О том, что – ѣне (-яне, – ане) есть суффикс, указывающий именно на изначальное географическое местоположение этноса, говорит и сам летописец Нестор: «…славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие – древлянами, потому что сели в лесах, а другие сели… по Двине и назвались полочанами, по речке, впадающей в Двину, именуемой Полота, от неё и назвались полочане…»

Скорей всего от гидронима (названия реки, у которой жило условное племя «альфа», давшее потом своё имя всей родственной этнолингвистической группе) произошел и этноним славян. Тогда надо искать эту реку, а не бродить в лабиринте торжественного абстрактного мышления.

Предположив, что этнос «словѣне», во-первых, происходил из какого-то места, которое в своем названии несет корень «слов-» или даже просто «сл-» и, во-вторых, находился близ территории обитания тацитовых «венедов», мы сразу обращаем внимание на бассейны рек Северная Случь и Южная Случь (и, может быть, и на реку Слуя в Смоленской области, хотя это уже слишком далеко на северо-восток от «венедских» земель…). Реки Северная и Южная Случь – это Полесье, зона расселения «венедов» Тацита (I в.), на месте которых затем обнаруживаются «венеты» Иордана (VI в.).

Действие происходит в полесских лесах и болотах, эпицентр – бассейн Припяти. С левого берега в Припять впадает Северная Случь. Длина – 228 км. Площадь бассейна – 5620 км 2. Исток – в Вороничских болотах, на Копыльской гряде. Протекает, в основном, по территории Полесья. Наивысший уровень половодья – в конце марта, начале апреля, наибольшая высота над меженью [2] Межень – фаза водного режима, от весеннего половодья до первого льда, когда вода в реке стоит на самом низком уровне. 2–3 м. Замерзает в середине декабря, вскрывается во второй половине марта. Основной приток – МОРОЧЬ. Площадь водосбора сильно заболочена (до 45 % всей территории бассейна реки).