Славой Жижек - Событие. Философское путешествие по концепту

Именно поэтому в любви мы открываемся любимому во всей нашей уязвимости: когда мы полностью обнажены друг перед другом, циничная улыбка или замечание нашего партнера может превратить очарование в издевку. Любовь подразумевает абсолютное доверие: любя другого, я даю ему власть погубить меня, надеясь/веря, что он(а) этой властью не воспользуется.

См.: Vernet M. Film Noir on the Edge of Doom // Shades of Noir / ed. J. Copjec. L.: Verso Books, 1993.

Млодинов Л., Хокинг С. Высший замысел. СПб.: Амфора, 2017. С. 3.

Несмотря на смехотворность всего предприятия, в нем заключалась некая трагическая красота. В своей книге «Из замка в замок» Селин ярко описывает горести и беспорядок повседневной жизни в Зигмаринене.

Простое введение в работу Лакана см. в: Žižek S. How to Read Lacan. L.: Granta Books, 2006.

Цит. по URL: http://friesian.com/hist-2.htm.

Более специфический вариант той же формулы можно наблюдать в так называемых «фильмах, повторяющих оперу», в котором современная история повторяет сюжет оперы (обычно известной итальянской), постановка которой является основным событием сюжета фильма. Il Sogno di Butterfly («Сон Баттерфляй»), итальянский фильм 1939 года, показывает интересную версию этого приема: Роза, поющая на сцене Чио-Чио-Сан, влюбляется в американского тенора, который возвращается в Соединенные Штаты, не зная, что Роза беременна. Четыре года спустя, богатый, знаменитый и женатый на американке, он возвращается в Италию. В отличие от своего оперного двойника, Роза не кончает с собой, а посвящает свою жизнь сыну.

Навязчивость и вездесущность этой формулы происхождения пары удивительна – в «Арго» (2012) мы узнаем, что агент ЦРУ, организующий в Иране побег шести сотрудников посольства США, скрывающихся в доме канадского посла, разошелся с женой, хотя он очень привязан к своему маленькому сыну. В конце фильма, в самой последней сцене, он подходит к дому, где живет его жена, и просит у нее разрешения войти; она молча его обнимает. Загадка этой сцены в том, что, поскольку она следует сразу за его профессиональным триумфом, кажется, что жена каким-то образом узнала о его патриотическом героизме и готова взять его обратно из благодарности, но она не может ничего знать, так как участие ЦРУ в операции было секретным. Положенная в основу фильма логика снова заключается в том, что повествование идет главным образом не о спасении скрывающихся американских сотрудников, но о воссоединении пары.

В фильме Лорин Скафария «Ищу друга на конец света» (2012) мы также узнаем, что приближающийся к земле астероид уничтожит всю жизнь на ней через три недели, но хотя катастрофа реальна и неизбежна, она все еще служит как повод к созданию пары – два человека за минуты до катастрофы признаются друг другу в любви и исчезают в объятиях друг друга. Мысль фильма в следующем: для создания настоящей пары нужна тотальная катастрофа.

Еще одна деталь: по мере того, как Нечто приближается к земле, не только животные начинают вести себя странно (лошади волнуются и т. д.), но меняется сама атмосфера: какое-то время Жюстин и Клэр бросает в пот, им становится трудно дышать – распадаются основные координаты природы и ее равновесия.

В фильме Бениньи Гуидо, еврейский отец, и его маленький сын Джозуэ арестованы немцами и сосланы в Аушвиц. Чтобы сделать жизнь в концлагере выносимой для Джозуэ, Гуидо убеждает его, что лагерь – сложная игра, в которой Джозуэ должен выполнить все задачи, данные ему Гуидо, и набрать баллы. Первая команда, набравшая 1000 баллов, выиграет танк. Гуидо говорит Джозуэ, что, если он заплачет, пожалуется, что хочет к маме, или скажет, что он голоден, он потеряет баллы, тогда как тихие мальчики, которые прячутся от охраны лагеря, получают дополнительные баллы. Чтобы понять, что именно не так с фильмом, достаточно провести простой мысленный эксперимент: представить тот же фильм с одним изменением – в конце Гуидо узнал бы, что Джозуэ все это время знал о том, что находится в концентрационном лагере, и притворялся, что верит Гуидо, чтобы облегчить его жизнь.

Не стоит забывать, что в некотором смысле – далеком от безумия, касающемся нашего сокровенного простейшего восприятия – Жюстин права: жизнь отвратительна, она – грязный объект, надвигающийся из самое себя, выделяя влажное тепло, пресмыкаясь, воняя, разрастаясь. Само рождение человека является почти Чужим событием – чудовищным событием, в котором нечто вырывается изнутри тела, движущегося большого и волосатого тела. Всему надлежит исчезнуть. Дух находится над жизнью, он – смерть в жизни, попытка избежать жизни при жизни, как фрейдистское влечение к смерти, которое является не жизнью, но чистым однообразным движением.