Юрий Дружкин - Счастье красоты. Опыт эстетической антропологии

– Человек, как было сказано, выступает также и как носитель производственных отношений. Как элемент системы общественных отношений, он должен быть приводим с ними в соответствие. Управление это может происходит как с помощью насилия, так и помимо него. Проявлением первого пути является, например, правовая организация общества. Свободным же субъектом общественных отношений человек выступает как нравственный субъект. Форма общественного сознания, соответствующая этому второму типу, суть мораль. Раздел философского знания – этика. Высшая ценность – добро.

– И в первом и во втором типе отношений человек предстает как элемент той или иной стороны способа производства. Общественное производство выступает как цель и как целое, жизнедеятельность человека – как средство и как часть. Конкретный и целостный живой человек оказывается снятым то в гносеологическом, то нравственном субъекте. Разрешается это противоречие в третьем типе отношений человека к общественному производству, раскрывающем, что главным продуктом производства, самоцелью , опять-таки выступает человек. «В качестве конечного результата общественного процесса производства всегда выступает само общество, т.е. человек в его общественных отношениях. Все, что имеет прочную форму, как, например, продукт и т. д. выступает в этом движении как момент, как мимолетный момент». (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 46, ч. II, с. 222). Эстетическое отношение человека к миру при таком подходе к проблеме можно определить как способ утверждения этого, третьего, жизнеутверждающего и жизнерадостного типа отношений. Весь мир при таком взгляде на него предстает как основание и предпосылка человека, его свободного развития, его свободной творческой жизненной активности, радостной игры его творческих сил. Основной формой общественного сознания и основным видом человеческой деятельности, осваивающим этот тип отношений, следует признать искусство. Раздел философского знания, изучающий этот третий тип отношений человека, и есть эстетика. Высшая ценность – красота.

Вернемся теперь к вопросу об том, с каких позиций эстетика должна рассматривать человека, и какие наиболее общие закономерности живого ее могут в связи с этим интересовать. В соответствии с только что высказанными соображениями, на первый вопрос можно ответить так: эстетика рассматривает человека в статусе самоцели. Человеческая родовая жизнь, достигшая статуса самоцели – вот основной предмет «эстетической антропологии».

Какое же фундаментальное свойство живого при таком взгляде на вещи попадает в круг собственных интересов эстетики? Свойство быть самоцелью . Именно в этой общебиологической тенденции заключен «намек» на эстетические формы жизненной активности человека, ибо и человек может выступать в качестве самоцели лишь потому, что он сам есть живое существо.

Таким образом, эстетика может изучать любые формы жизни в качестве ступеньки к эстетической деятельности человека, если ее предметом будет оставаться та, присущая всему живому объективная диалектика целесообразности, благодаря которой

– средство может превращаться в цель,

– способность в потребность,

– деятельность под давлением внешней необходимости, в деятельность внутренне необходимую, то есть свободную.

Кажется нет необходимости подробно возвращаться к истории споров о том, может ли искусство считаться свободным от «посторонних», лежащих за пределами собственно искусства, интересов, можно ли приписывать ему «самоценный» характер, и если да, то в каком смысле и в каких пределах. Вопрос об утилитарном или неутилитарном характере художественной деятельности, будучи важным аспектом проблемы художественной потребности, является одним из постоянных вопросов эстетики.

В этом вопросе со всей отчетливостью просматривается необходимость анализа объективной диалектики целесообразности, о которой в предыдущей главе шла речь в связи с понятием «самоцель». Ведь вопрос этот можно сформулировать и так: является ли искусство самоцелью, или оно есть средство для достижения иных целей? Диалектическое решение этого вопроса преодолевает жесткое противопоставление этих двух крайностей. Искусство имеет общественное значение, оно удовлетворяет целый комплекс потребностей, осуществляет ряд функций и в этом смысле оно «утилитарно», в этом смысле оно – средство. Но искусство одновременно предстает как такая деятельность, которая имеет ценность для субъекта деятельности как бы сама по себе, и в этом смысле оно «неутилитарно», в этом смысле оно предстает как самоцель. Тогда встает другой вопрос: каким образом искусство соединяет эти противоположности в одно целое, как эти противоположности взаимообуславливают друг друга, как они проявляют себя в контексте специфического для искусства способа удовлетворения общественных и индивидуальных потребностей? На вопрос этот пока нет однозначного ответа. Поскольку вопрос этот имеет прямое отношение к рассматриваемой в работе проблеме, мы предлагаем свой вариант его решения.