Неля Мотрошилова - Путь Гегеля к «Науке логики» (Формирование принципов системности и историзма)

О влиянии Шекспира следует упомянуть особо. К Шекспиру немцы, по словам Гёте, издавна относились «справедливо, доброжелательно и бережно…» 6. В годы учения Гегеля в гимназии вышел из печати новый перевод Шекспира, выполненный Виландом. Не станем вникать в сугубо специальный вопрос о достоинствах и недостатках этого перевода. Достаточно сказать, что он оказался важным событием в развитии молодого поколения тогдашней Германии, о чем также свидетельствует Гёте: «И вот появился перевод Виланда. Мы жадно проглотили его и стали рекомендовать друзьям и знакомым. Нам, немцам, везло в том смысле, что многие произведения других народов были с первого же раза легко и хорошо переведены на немецкий язык. Шекспир в прозаическом переводе (курсив наш. – Н . М .) сначала Виланда, а потом Эшенбурга, был понятен любому читателю, почему он и получил столь широкое распространение и оказал столь большое влияние» 7. В упомянутом гегелевском «Разговоре…» характеры римских триумвиров вылеплены в соответствии с драмой Шекспира «Юлий Цезарь». Можно утверждать, что склонного к историческим размышлениям гимназиста Гегеля более глубоко, чем литературные достоинства шекспировских драм (здесь и важны подчеркнутые нами слова: ведь перевод был прозаическим), захватывала трактовка характера исторических личностей, к деятельности которых юноша испытывал интерес [1] И это, видимо, отвечало гегелевской оценке наиболее важного для него достоинства Шекспира как исторического писателя. Через несколько лет в работе «Позитивность христианской религии» Гегель пишет: «Истина характеров, изображенных Шекспиром, кроме того, что многие из них известны из истории, так глубоко запечатлела эти характеры в сознании английского народа, образовав особый круг представлений фантазии…» 8 . .

Для объяснения этой особенности умонастроения будущего философа соблазнительно сослаться на общий дух немецкой культуры 70 – 80 годов XVIII в. Ведь многие выдающиеся писатели, поэты, ученые, философы были захвачены работой над исторической проблематикой. Достаточно напомнить, что в эти два десятилетия достигла особого расцвета историческая драма (были написаны и пользовались огромной популярностью «Вильгельм Телль», «Орлеанская дева», «Валленштейн», «Фиеско» Шиллера; Гёте были созданы «Гец фон Берлихинген» и «Эгмонт»; в «исторических одеяниях» явились герои многих других наиболее влиятельных поэтических и прозаических произведений). Но как бы ни было удобно приписать интерес юного Гегеля к истории непосредственному влиянию «истористской ориентации» немецкой культуры, есть существенное «но»: Гегель в гимназические годы о культуре этой, в сущности, еще не имел никакого понятия.

Биографы Гегеля, опираясь на документы, показали, что в круге чтения штутгартского гимназиста, прилежного и думающего, все же еще почти не было современной отечественной литературы и философии. Судя по всему, Гегель-гимназист читал, кроме Шекспира, также Вольтера, Монтескьё, Руссо (влияние философско-исторических идей которых чувствуется в дневниках); он изучал произведения немецких просветителей 9, но ему были неизвестны перечисленные ранее исторические по форме произведения немецкой культуры, да и многие другие выдающиеся сочинения, которые в Германии снискали особую популярность, например «Страдания молодого Вертера» Гёте, «Разбойники» Шиллера. Знакомство Гегеля с ними еще впереди. В том, что неплохое, в сущности, образование, полученное юношей Гегелем, поначалу было оторвано от последнего слова интенсивно развивающейся культуры собственной страны, сказалось влияние окружающей среды – провинциального города, родительского дома. Кстати, с тем, что формирование ума и характера Гегеля происходило в Штутгарте, в Швабии, связаны некоторые черты личности, а также особенности дальнейшего трудного становления философа. Швабия имела неплохую репутацию в тогдашней Германии: считалось, что швабы – люди изобретательные, деловые, тяготеющие к техническим новшествам, способные к наукам, наделенным особым, «швабским» (шокирующим, по замечанию Г.-Г. Гадамера), остроумием. Но Штутгарт никак не выдерживал сравнения с такими городами, как Йена, Веймар, Берлин, Гейдельберг, Тюбинген, ставшими в то время центрами образования и культуры Германии. Поэтому когда Гегель уехал из Штутгарта, то поначалу он чувствовал и вел себя как неуверенный провинциал. И хотя в Штутгарте тоже жили или бывали люди, прославившие немецкую культуру второй половины XVIII в. (так, в этом городе Шиллер написал драму «Разбойники»), но с немецкой интеллигенцией той поры никак не пересекались жизненные пути гимназиста Гегеля и его семьи. Окружающая их среда – чиновники средней руки, зажиточные обыватели Штутгарта. Вспомнит же потом сам Гегель, – во фрагменте «Кто мыслит абстрактно?» (блестящий русский перевод его выполнен Э.В. Ильенковым): «…некий бургомистр жаловался в дни моей юности на писателей, подрывающих основы христианства и правопорядка; один из них даже осмелился оправдывать самоубийство – подумать страшно! Из дальнейших разъяснений выяснилось, что бургомистр имел в виду „Страдания молодого Вертера“» 10. Свое мнение о Штутгарте как духовной провинции Гегель ясно выскажет в письме Шеллингу от 16 августа 1803 г.: «Благодарю тебя за напоминания о Швабии. Для меня были неожиданностью различные художественные достопримечательности, которые ты открыл в Штутгарте. Но все же в качестве противовеса для всех прочих плоских и неинтересных вещей, что гнездятся там, этого мало» 11.