Энди Мерифилд - Магический Марксизм. Субверсивная Политика и воображение

«Книга объятий» еще одного латиноамериканского автора, Эдуардо Галеано, воспевает «беспрестанное возрождение» [31] Galeano E . The Book of Embraces. New York: W. W. Norton & Co, 1991. P. 223. . Эта книга – наводящая на размышления притча для всех прогрессивно мыслящих, поскольку Галеано удается не дать умереть надежде, она живет у него на страницах, в сердце; его герой поднимает стаканчик рома с Мигелем Мармолем в память о его гибели от рук фашистов, случившейся пятнадцать лет назад. В течение своей жизни, проведенной в военных походах, Мигель пережил одиннадцать смертей и одиннадцать раз возвращался с того света. Он говорит, что каждое утро встает до зари и, как только открывает глаза, «поет, и танцует, и скачет на одной ножке, что категорически не нравится соседям снизу». По мере того, как количество рома в бутылке уменьшается, у них складывается авантюрный план: почему бы, говорят они, не основать «магический марксизм, пусть в нем будет доля разума, доля страсти и доля тайны?» «Неплохая мысль», – говорит Мигель [32] Ibid. .

Действительно, неплохая мысль. Книга «Магический марксизм» попытается превратить три эти доли в нечто целое, делая акцент на страстной и таинственной стороне реальности, вытесненной – или почти вытесненной – за пределы разума. «Магический марксизм» открыто обращается к утопии, к эмоциональной политике надежды, и в то же время он движется вглубь субконтинента безрассудной мечты, спящего желания. Это потребует парения и сражения, мы должны стать подобны полковнику Аурелиано Буэндиа, который, как помним, вел с яростной страстью смертельную борьбу во имя магического либерализма. У марксизма и марксистов сегодня выбор невелик, им приходится поступать так, как полковник: скользить по узкой дорожке перманентной субверсии, по тропе, которая обнаруживает себя одновременно и в теории, и на практике. Однако у магической возможности и тайны существуют свои тропы , которые мы можем наметить, заставить появиться как по волшебству, вообразить их, а затем бороться за то, чтобы они стали реальностью.

Марксизм обладает поразительной магической способностью к изобретательству, к созданию собственных ценностей и этики, – этики, стоящей намного выше пустопорожних ценностей, утверждаемых на граните индивидуализма свободного рынка. Если коротко, то марксизм имеет в своем арсенале средства борьбы за изобретение того, что Маркс в своей книге «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» квалифицировал как «поэзию будущего» [33] Маркс К . Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 8. М.: Государственное издательство политической литературы, 1957. С. 122. . Если перефразировать одну из наиболее значимых идей Маркса, можно сказать, что социальная революция XXI века «может черпать свою поэзию только из будущего, а не из прошлого». Те, кто участвует в революции, предупреждает Маркс, должны постоянно критиковать себя, то и дело возвращаться к тому, что кажется уже выполненным, чтобы еще раз начать это заново, они «с беспощадной основательностью высмеивают половинчатость, слабые стороны и негодность своих первых попыток, <���…> пока не создается положение , отрезывающее всякий путь к отступлению <���…> [34] Там же. С. 123 (курсив мой. – Э. М. ). .

Магический марксизм детерминирован и поэзией , и будущим – примеров тому масса. Не только потому, что его главные приверженцы – своего рода поэты-лирики, люди, которые совершенно не обязательно пишут стихи, зато ведут поэтический образ жизни , буквально претерпевают становление поэтами , становятся интенсивностью , как мог бы выразиться Делёз, впитывают в себя сильные чувства и поэтические ценности, непосредственные ценности, которые дают множество возможностей. Но главное – марксизм превращает жизнь в поэму, вырабатывает творческое и критическое отношение к бытию [35] Гарсиа Маркес часто говорил, что литература для него – это поэтизация действительности. Возможно ли взглянуть в том же свете на политику? В первом томе воспоминаний Гарсиа Маркес задается схожим вопросом: почему в таком мыслителе, как Ф. Энгельс, принято видеть скучного политического экономиста, а не вдохновенного лирического поэта? При этом писатель ссылается на работу Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», называя ее «эпической поэмой прекрасных приключений человечества» ( Гарсиа Маркес Г . Жить, чтобы рассказать о жизни / Пер. С. Маркова, Е. Марковой, В. Федотовой, А. Малоземовой. М.: Астрель, 2012).