Энди Мерифилд - Магический Марксизм. Субверсивная Политика и воображение

Еще через десять лет, в 1999-м, как раз когда улицы Сиэтла окутывал дым во время демонстрации против ВТО и немало витрин Starbucks превратились в груды осколков, я читал лекции о «Капитале» студентам Университета Кларк в США, маленькой группе радикалов, тех, кто унаследовал неудачи моего поколения [23] Я описал свой опыт в статье: Merrifield A . Marx@2000.com // Monthly Review. November 2000. P. 21–35; см. также: Byles J . Dialectical U // The Village Voice. January 23, 2001. Мое поколение действительно потерпело поражение, ретроспективно это становится очевидным. Подобно тому, как поколению шестидесятых оказалось не по силам предугадать (не говоря уже о том, чтобы его предотвратить) приближение экономического кризиса, грянувшего в начале следующего десятилетия, нам не удалось предупредить ответный ход «новых правых» в 1980-е годы – и мы были бессильны помешать долгому маршу неолибералов на всем протяжении девяностых. . На первой странице программы курса я воспроизвел в увеличенном виде изображение Маркса, с его замечательной седой шевелюрой, а сверху наложил кадр из фильма «Дикарь», знаменитый образ Марлона Брандо в байкерской кожанке. «Зачем ты бунтуешь, Карл? Чего добиваешься?» Мало кто из студентов прежде читал Маркса, и почти никто не смотрел фильм, выпущенный в начале пятидесятых. Однако вскоре все в аудитории согласились, что анализ Маркса превосходен и что он говорит о до боли знакомых вещах. Студенты сами знали, что кичливые адепты глобализации делают именно то, о чем говорил Маркс: с одной стороны, на рабочем месте практикуют деспотическое отношение к людям, а с другой – ратуют за анархию нерегулируемых рынков. Кажется, что вся планета пляшет под дудку капитала с его требованиями и капризами, тогда как «он уродует рабочего <���…> подавляя мир его производственных наклонностей и дарований <���…> индивидуум разделяется, превращается в автоматическое орудие данной частичной работы» [24] Маркс К. Капитал. Т. 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. М.: Издательство политической литературы, 1960. С. 373. . Спросите любого банковского служащего, фабричного рабочего, клерка, изготовителя гамбургеров или наемного работника: каково выполнять эту фрагментированную работу и что на самом деле означают такой деспотизм и рыночная анархия.

Студенты смотрели на Маркса свежим взглядом, а мистификация свободного рынка вызывала у них здоровый скепсис. Они были заражены энергией и вдохновлены протестной деятельностью, вновь набиравшей обороты. Люди вновь объединялись, активизм жил и проявлял себя не только в Сиэтле, но и в Вашингтоне, Генуе и Квебеке, особенно в тех случаях, когда применялись полицейские дубинки и слезоточивый газ. Улица политизировалась и радикализировалась, пробел, оставленный институциональной политикой, заполнялся; складывалась более воинственная форма борьбы, соединяющая дисциплину и организованность с буйной карнавальной спонтанностью.

Так было до 11 сентября 2001 года, до того, как два самолета врезались в здания Всемирной торговой организации и 2800 человек погибли. Безумие, трагическая потеря и кошмар для Нью-Йорка были подарком для администрации Буша. Внезапно бомбы посыпались на Афганистан, затем на Ирак, на фоне задачи «захватить Усаму бен Ладена» был разыгран новый раунд неоконсервативной реваншистской политики, и все сиэтловские политические страсти потухли практически за одну ночь. Ситуацией воспользовался «новый империализм», для которого характерно то, что Дэвид Харви назвал «накоплением через изъятие», – шабаш мародерства и обмана, силы и жульничества, перенесенная в XXI век марксова теория о «первоначальном накоплении» в интерпретации Буша [25] См.: Harvey D . The New Imperialism. Oxford: Oxford University Press, 2003; особенно глава 4. Тексты Джона Бёрджера тонки и многослойны, и он умеет называть вещи своими именами. Он не для проформы заклеймил нашу современную систему как «экономический фашизм». «Сегодня, в эпоху глобализации, – пишет он, – миром управляет финансовый неиндустриальный капитал, радикально изменилось отношение к преступности и тюремному заключению. Разумеется, тюрьмы существовали всегда, их число постоянно увеличивалось. Однако с некоторых пор тюремные стены решают иные задачи. Изменилось ощущение, связанное с тюремным заключением». ( Berger J . Dans l’entre-temps: réflexion sur le fascisme économique. Montpellier: Indigène editions, 2009. P. 10.) .

Множество примеров не дают усомниться в тезисе Харви, у каждого из них свои особенности, связанные с характером места, однако везде это приводит к появлению новой почвы для выгодных спекуляций и расширения рынка: к выводу активов путем слияния и поглощения компаний, к корпоративному обману, манипулированию кредитами и ценными бумагами, опустошению пенсионных фондов, биопиратству, массовой «корпоратизации и приватизации общественных активов, не говоря уже о прокатившейся по миру волне приватизаций воды и предприятий общественного пользования» [26] Harvey D . The New Imperialism. Р. 148. .