Ирина Сергеевна Молчанова - Разрушенное время

– Все чаще мне кажется, что время никого не любит. Оно нас наказывает. За беспечность. Мы не ценим его тогда, когда оно наиболее снисходительно к нам и начинаем за него отчаянно цепляться, когда оно истекает, – актриса настроилась на обсуждение темы, неизменно близкой Часовщику.

– Хандришь.

– Предчувствую, что отправлюсь в Безвременье, и возможно в обозримом будущем.

– Там и будем встречаться. Для нас мало, что поменяется, – Часовщик устроился рядом с Мистером Мудрецом на диване, стараясь не нарушать его границ.

– А как же мои мистеры коты?

– О них кто-то должен будет позаботиться.

– Мой друг, неужели ты думаешь, что в суетливом мире кому-то есть дело до пушистых сирот?

– Они ещё не сироты, – Часовщик попытался коснуться пушистой головы кота, но тот фыркнул, пресекая попытки гостя нарушить этикет.

– И ради них я застряла в этом мире. Меня серьезно тревожит безразличие людей, – Эмилия Яковлевна нередко корила себя, что пустила в свою пожилую жизнь питомцев, осознавая, что покинет их раньше, чем они её.

– Эмилия, современные люди перестают в ком-либо нуждаться. Они более сосредоточены на важности чего-либо, точнее, неодушевленных предметов. И время их только портит.

– Вот видишь, время жестоко.

– Не перебрасывай всю ответственность на того, кто не наделен сознанием. Это просто время. Оно ничего не решает, – Часовщик утомился пояснять тем, с кем общался, что объект его службы не причиняет вреда не потому, что не желает этого делать, а потому как не способен этого совершить.

– Разве?

– Иногда. Когда приходится ждать или спешить. Тогда время воспринимается тем, кто способен принимать роковые решения. Но это иллюзия.

– Как и большая часть того, что видимо глазу.

Часовщик принял из рук Эмилии Яковлевны чашку с его любимым напитком, заварка которого на такие случаи была припрятана в ящике серванта. Хозяйка квартиры устроилась в своем кресле и разделила с гостем установившуюся в комнате тишину.

Настигло такое же самое утро и это значило, что придется совершать ставшие уже стандартными действия и отправляться по унылому маршруту, чтобы исполнять обязанности, по-прежнему не воспринимавшиеся важными. Ею персонально. Она ощущала себя должной совершать нечто более значимое. Но затруднялась дать самой себе ответ, чем именно ей надлежало заниматься. В такие моменты самой себе Беата виделась человеком, не нашедшим собственного места под солнцем. И это этого осознания становилось страшно. Она отчетливо помнила слова матери, убежденной, что человек живет ради поиска собственного пути развития, на котором совпадают векторы хобби и профессии, чтобы следовать к вершинам. Сомнительно, что должность рядового экономиста могла выступать увлечением и целью профессиональной жизни. По крайней мере, для неё. В двадцать девять лет она не смогла найти свою тропинку и опасалась, что никогда не отыщет её, затесавшуюся среди следов людей, также мыкавшихся по жизни. А такие индивидуумы рисковали провести скучную жизнь и скатиться к старости в пропасть неизвестности и вероятнее всего тотального безденежья.

И хоть она не имела амбиций и не отягощалась жаждой наживы, но и профессиональное прозябание и бедность не виделись приемлемыми. Ей следовало начинать действовать.

Утро переставало быть однотипным. Она внесет перемены.

Первый рабочий день обязан был стать знаковым. И эту роль на себя взяла красочная вывеска, установленная над входом, схожая на будильник, стандартного формата, красного цвета с зеленым циферблатом. С довольным видом Эрнест рассматривал дизайнерское решение, принадлежащее его фантазии, и ожидал, что первые клиенты просто обязаны объявиться в ближайшее время.

Войдя в свою уютную мастерскую, он расположился за дубовой стойкой, смахивая с той предполагаемые пылинки. А уже спустя пять часов расстроенный Эрнест пил кофе в углу комнаты, где надлежало располагаться пусть даже редким клиентам, дожидаясь своей очереди. Никто не удостоил внимания его мастерскую. А ведь часы не могли перестать ломаться. Просто их вытесняли электронные аналоги на экранах гаджетов.

Время шло вперед и почему-то стало игнорировать предметы, служившие ему. Часы. А их было так много. По всему миру.

Эрнест обвел взглядом помещение мастерской. Она стала пристанищем для часов, переставших быть нужными своим хозяевам. Так появилась коллекция его дедушки. И среди позабытых предметов оказался и он – человек, чье призвание утрачивало значение для мира, переносившегося из реального пространства в виртуальное.