Игорь Рейф - СТАРАЛСЯ ПИСАТЬ ТОЛЬКО ИЗ СЕРДЦА. Писательская книга, или Загадка художественного мышления

Но, с другой стороны, оно же, это мышление, обедняет наше мировосприятие, поскольку по природе своей альтернативно и, как в компьютере, знает лишь два варианта ответа: да – нет, черное или белое, то есть представляет собой упрощенную модель действительности.

Да, модель эта во многих отношениях весьма удобна, поскольку вносит элемент упорядоченности в картину окружающего нас «прекрасного и яростного мира». Она позволяет выявлять и фиксировать присущие ему закономерности и связи, чем, собственно, и занимается наука. Но отразить по-настоящему его противоречивую многосложность логическое мышление не в состоянии.

И вот тут самое время вспомнить нашего «однополушарного» человека, о котором упоминалось в начале настоящей главы. Обычно под этим понимаются люди, слегка «припадающие» на левое полушарие, то есть пребывающие в плену жестких логических схем, которые заслоняют от них не вписывающуюся в это прокрустово ложе текучую живую действительность. «Делай мое плохое, а не свое хорошее», – говорит своим подчиненным герой романа Александра Бека «Новое назначение» солдат партии, как он себя называет, министр Онисимов. И неслучайно, раз приняв какую-то систему взглядов, такие люди от нее уже не отступятся, куда бы ни вывела их жизненная кривая. И, может быть, поэтому они так восприимчивы к навязываемым им сверху догмам, а в социальном плане легко управляемы.

Напротив, «бессловесное» правое полушарие не знает четкой границы между «да» и «нет» – оба они сосуществуют, не отменяя друг друга, иллюстрацией чему может служить почти вся художественная литература. Но особенно наглядно специфику правополушарного мышления демонстрируют наши сны. Вообще-то в сновидениях участвуют оба мозговых полушария, однако роль их бывает различной. Так, Сергей Довлатов уверял, что почти не видит снов, а если что-то и снится, то совершенно незначительное. Например, что у него не хватает денег расплатиться в ресторане. И если это не писательский вымысел, то налицо пример сновидения, где ведущая роль принадлежит левому полушарию, в силу чего оно так легко облекается в словесные одежды.

Однако бывают сны, которые затрагивают самые глубины нашего Я, когда мы переживаем минуты пьянящего счастья или тоску по чему-то несбывшемуся, видим дорогих нам умерших близких, терзаемся угрызениями совести и т. д. Но если наутро мы захотим поделиться пережитым с окружающими, то выясняется, что пересказать такое сновидение практически невозможно, и все наши попытки выразить все это обычными словами разбиваются как о неодолимую преграду.

Но было бы ошибкой представлять дело так, будто на место условного «однополушарного» человека мы предлагаем подставить «двухполушарного» – обладателя двух независимых типов мышления. Подобный «кентавр» существует только в головах ученых, которым он необходим как модель, позволяющая лучше разобраться в том, как работает целостный мозг, да еще в эксперименте. На самом же деле левое и правое полушария функционируют совместно, гармонично дополняя друг друга. А кроме того, как выяснилось, стремлению четко разграничить вербальное и невербальное (образное) мышление противоречит целый ряд факторов.

Так, правое полушарие, будучи неспособно к продуцированию речи, сохраняет возможность ее понимания, хотя и в ограниченных пределах – например, при представлении наименованных объектов или простых действий. Вместе с тем его ставят в тупик сложные предложения и омонимы, смысл которых может быть понят только из контекста. То есть воспринимает словесную информацию так же, как и левое, но сама эта информация должна быть простой и однозначной, не требующей дополнительного осмысления. С другой стороны, не удалось выявить различий между уровнем активации полушарий при прослушивании музыки, относящейся к невербальной информации.

И еще одно интересное наблюдение. Известно, что повреждение правого полушария (инсульт, травма, опухоль мозга) влечет за собой утрату творческих способностей не только у художников и музыкантов, что объяснимо, но также у поэтов, чей материал – слово, и даже у математиков. При этом последние, успешно справляясь с задачами с четким алгоритмом решения, пасуют там, где требуются какие-то нестандартные подходы.

Получается таким образом, что не любое оперирование словами относится к компетенции левого полушария, так же как оперирование образами не является монополией правого полушария. Но если слова и образы не привязаны жестко к конкретному полушарию, то что же тогда лежит в основе их функциональной асимметрии? Вот как подошел к решению этой проблемы российско-израильский нейропсихолог профессор Вадим Ротенберг.